он нашел похитителя. Но ведь это сущая чушь! Вы работаете в весьма солидном месте, получаете приличные деньги, а значит, достаточно умны. И вдруг демонстрируете невероятную ограниченность, обращаясь к Хеллеру! Даже будь он не шарлатан, а честный ученый, успешно использовавший последние достижения теории вероятностей для решения ряда проблем, скажите, как мог бы он отыскать давно исчезнувшего вора среди сотен тысяч людей?
Голова Вульфа повернулась на дюйм влево и вернулась в исходное положение.
– Нет, мисс Эбби, так не пойдет. Я хочу точно знать, виделись ли вы с Хеллером до сегодняшнего утра, и что у вас к нему было за дело.
Она четырежды провела кончиком языка по губам, после чего заговорила – спокойно, негромко, с металлом в голосе.
– Мне кажется, это уже слишком, мистер Вульф!
– Ничего подобного. А вот вы явно перегибаете палку.
Она устремила взгляд своих темных проницательных глаз на Кремера.
– Инспектор, расследованием руководите вы?
– Да.
– Полиция разделяет скептицизм мистера Вульфа?
– Воспринимайте все, что говорит он, как если бы это говорил я.
– Но ведь независимо от того, что я скажу по поводу своего визита к Хеллеру, вы будете меня проверять, верно?
– Не обязательно. Если то, что вы нам поведаете, окажется правдой и не будет связано с убийством, мы не станем настаивать на дальнейшем расследовании. Но даже если мы решим вас проверить, то сделаем это предельно деликатно. И без того многие обижаются на полицию.
Она перевела взгляд на Вульфа
– Ну а вы, мистер Вульф? Вы будете проверять?
– Искренне надеюсь, что такой необходимости не возникнет.
– А все эти люди? – Она показала вокруг.
– Они надежные, опытные сотрудники и умеют хранить секреты. Если они не будут держать язык за зубами, то потеряют работу.
Она вновь облизала губы.
– У меня нет оснований доверять вашим словам, но ничего не поделаешь. Если надо выбирать между правдой и перспективой быть преследуемой всей полицией Нью-Йорка, я выбираю правду.
Да, я звонила Хеллеру десять дней назад, он приходил в мой офис и провел там два часа. Но визит касался служебных дел, а не моей личной жизни. Я честно расскажу вам, о чем шла речь, потому что гладко врать все равно не умею. Байка о пропавшем кольце была наивной глупостью.
Повествование давалось ей нелегко, но она продолжала.
– Вот вы тут упомянули, что я работаю в солидном месте и получаю приличные деньги. А вы знаете, что это за место? Это же настоящий вольер с хищниками! В нем шесть тигриц, и каждая только и смотрит, как бы перегрызть мне горло и занять мое место. Что же касается вопроса, с которым я обратилась к Хеллеру, он звучал так: «Как избежать краха?»
Кончик ее языка вновь пробежал по губам и исчез.
– У такого журнала, как «Мода», две главные задачи: информировать о новинках и давать прогнозы на будущее. Каждая американская женщина, конечно же, хочет знать, что будут носить в следующем сезоне. Информация в «Моде» поставлена довольно хорошо – это мой конек, а вот наши прошлогодние прогнозы с треском провалились. Контакты с фирмами оказались непрочными, и конкурент натянул нам нос. Еще одна такая осечка, и можно ставить крест.
– На журнале? – переспросил Вульф.
– Нет, на мне. Поэтому я решила обратиться к Лео Хеллеру. Идея заключалась в следующем: я даю ему все, что у нас есть о стилях, расцветках и тенденциях в моде за последние десять лет, а он рассчитывает вероятность той или иной волны на шесть месяцев вперед. Он полагал, что это вполне реально, и я не думаю, что он собирался меня дурачить. Разумеется, я обещала ему хорошо заплатить. Вскоре он заглянул к нам в офис, чтобы ознакомиться со всеми материалами. Вас интересует, как я объяснила его приход сослуживцам?
– Пожалуй, нет, – буркнул Вульф.
– На следующий день я ему позвонила. Он сказал, что ему потребуется не меньше недели, чтобы определить, достаточно ли у него информации для вывода соответствующей формулы. Вчера я вновь позвонила ему. Он сказал, что нам нужно кое-что обсудить, и назначил мне встречу на утро. Я пришла. Остальное вы знаете.
Она умолкла. Вульф и Кремер обменялись взглядами.
– Мне бы хотелось, – произнес Вульф, – чтобы вы назвали имена тех шести тигриц, которые жаждут вашей крови.
Она вся побелела. Никогда прежде я не наблюдал у человека столь мгновенной и полной перемены цвета лица.
– Будьте вы прокляты! – зло прошипела она. – Оказывается, вы такая же крыса, как все остальные!
Вульф сделал отстраняющий жест.
– Оставьте, мадам. Я даю вам слово, что не имею ни малейшего намерения выдавать вас вашим врагам. Я только хотел…
Он замолчал, ибо собеседница встала, взяла с кресла норковую накидку, повернулась и направилась к выходу. Стеббинс вопросительно взглянул на Вульфа. Тот безразлично пожал плечами, и Стеббинс направился за ней следом. Когда он был уже в дверях, Кремер крикнул:
– Приведите Буша! – Затем повернулся к Вульфу и возмущенно спросил: – Какого черта вы позволили ей уйти? Не надо было давать ей спуску!
Вульф скорчил гримасу.
– Стерва. Жалкая стерва. Обыкновенная женоненавистница. Это у нее в крови. А теперь, похоже, станет еще и мужененавистницей. Она отупела от злости, и было бесполезно с ней возиться. К тому же с ней ведь еще поработают?
– Да, конечно. Вот только в каком направлении? Чтобы вытянуть из нее эти фамилии? Но зачем?
Он опять завелся. Обычно я не упускал случая вставить Кремеру шпильку. Мне это доставляло удовольствие, улучшало аппетит, но в данной ситуации он был в определенной степени прав. Я не мог уловить, куда клонит Вульф. Создавалось впечатление, что он просто тянул время, но было уже полтретьего ночи, и перед нами прошли все свидетели, кроме одного.
Кремер все еще кипятился, когда Стеббинс приволок шестую жертву. На сей раз, подведя свидетеля к креслу, сержант не отошел к стулу у стены, где сидел весь вечер. Вместо этого он расположился слева от Кремера на расстоянии вытянутой руки от допрашиваемого. Очевидно, Стеббинс уже сделал свой выбор. Именно Карл Буш должен был, по его мнению, оказаться преступником. Я знал Стеббинса довольно давно, и хотя он частенько ошибался, его чутью могли позавидовать многие.
Карл Буш производил впечатление классического проныры – весь какой-то скользкий, смуглый, небольшого роста, с прилизанными к черепу волосами. Передо мной лежало его досье. Я обратил внимание на пометку ВССНИ, что означало: «видимых средств к существованию не имеет». Из дальнейшей беседы стало ясно, как он зарабатывал на жизнь. Это был третьеразрядный бродвейский делец. Ни к чему конкретному – театру, спорту или кино – он отношения не имел, но зато знал всех и каждого. Везде он чувствовал себя как рыба в воде, мог пролезть в любую щелочку, повсюду расставить капканы и слыть своим в любой компании. Ему было все равно, каким бизнесом заниматься. Он знал сотни маленьких хитростей, как из любого дела извлечь для себя малую толику прибыли.
С ним Кремер заговорил совсем другим тоном.
– Это мистер Ниро Вульф, – рявкнул он, – и ты должен отвечать на его вопросы, ясно?
Буш ответил, что ясно. Оглядев его с хмурым видом, Вульф сказал:
– Мистер Буш, вероятно, я ничего от вас не добьюсь, если попытаюсь вести традиционный допрос. Я читал ваши показания, они мало чего стоят, но я не стану докучать вам придирками касательно
