Но, проявив недюжинную силу воли, заставила себя стоять у лавочки возле подъезда. Дождалась, пока туда войдет шумная компания из шести подростков, без происшествий добралась с ними пешком до пятого этажа – все мы в лифт не поместились, молодежь галантно предложила мне путешествовать наверх в одиночестве и очень удивилась, когда я потопала вслед за ними по лестнице, – и никаких котов у кулеминской двери не обнаружила.
Молодежь еще шумела, поднимаясь выше, я стояла у двери и, приложив к ней ухо, пыталась угадать: приехал кто-то сюда, открыл дверь Риткиными ключами, ждет?
Но было тихо.
Я храбро отперла замки. И на этом храбрость кончилась совсем.
Набрав полную грудь воздуха, я резко распахнула дверь, всунула в прихожую руку и метко цапнула с обувной тумбы возле двери баллончик с лаком для волос. Таким в глаза – ослепнешь на неделю!
Толкнула дверь еще раз. Услышала, как та стукнулась о стену, и вошла в квартиру.
Стоялый запах вчерашнего борща подарил надежду на нетревожимость жилища. По комнатам не витал запах мужского пота вперемешку с ароматом дезодорированных подмышек, ниоткуда не пахнуло табаком и грязными носками, мужчина в этой квартире не потел в ожидании однозначно.
Я на всякий случай исследовала каждый закуток и только тогда заперла дверь на все замки и внутренний засов. Села на кухне перед включенным чайником и стала думать.
Все происходит совсем не так, как ожидалось. Такой надежный и основательный Кравцов меня оставил. Забыл, как только меня выдуло из кабинета сквозняком. Не позвонил, не ободрил и даже не задал главный вопрос: кто, Саша? Чей голос показался тебе знакомым?
Я, конечно, и сама не отправила ему эсэмэс с именем предателя. Не произнесла над чьим-то стулом уготованную фразу, не дала знака…
Но я же старалась! Я выжала из ситуации по максимуму! Напустила туману и угроз, надавила на психику… Где вы, Дмитрий Павлович?! Ау!
Сломанный электрический чайник умудрился щелкнуть выключателем, из прихожей донесся утробный и призывный звук кошачьего мява.
Я подкралась к двери, посмотрела в глазок и заметила внизу круглые кошачьи уши. Флегматичный мудрый британец Фома убрался куда-то за мусоропровод, услышав, как по подъезду топочут громкоголосые подростки.
Как только восстановилась тишина и я прекратила экспериментировать с лаком для волос, кот выбрался из убежища и явился на свидание с «Вискасом».
Невозмутимо-британскую манеру Фомы заходить в жилище я отлично знала. В отличие от беспородного брата Бориса, залетающего в прихожую, едва в дверном проеме появлялась щель, причем не обязательно к Кулеминым, Бориска мог и к соседям просочиться, Фома входил в квартиру как принц крови. Дожидался открытой настежь двери, какое-то время соображал, а стоит ли почтить присутствием, и только тогда, облизав плюшевым боком косяк, плавно втекал в прихожую.
Мне до ритуалов с реверансами дела не было. Я открыла дверь, схватила британского принца за шкирку и одним движением вдернула в квартиру.
Опешивший от такой наглости Фома даже лапы не успел растопырить. Так, по мелочи, коврик снаружи одним ногтем зацепил и на нем подъехал к обувной тумбе.
Я навалила полноправному жильцу полную миску корма, села на табурет и, поставив локти на колени, минут пять наблюдала, как церемонно слизывает котик «Вискас» с тарелки.
Аккуратист Фома. Поел и пошел в гостиную мыть морду.
Я проводила взглядом его пышную попу, взяла телефон и решила: пора самой звонить Кравцову. Я в начале восьмого покинула офис, сейчас половина десятого, и, даже если разборки в кабинете еще не закончились, позвонить и узнать, как дела, я имею право.
В конце концов, он сам дал мне визитку…
Я разыскала в мобильнике нужный номер, произвела вызов и долго слушала, как длинные гудки уносятся в пространство.
Потом сходила за сумкой, достала из нее визитку Дмитрия Павловича и позвонила уже в офис.
Там тоже не откликнулись. Гудки проскакивали мимо адресата, не встречая взаимности.
Кот ушел от меня в комнату. Чайник остыл. Я сиротливо сидела на табурете и смотрела в окно, не понимая, что делать дальше.
Почему я вдруг сделалась никому не нужной?!
Даже Фома уснул в гостиной, оставив Сашу наедине с противными мыслями и готовыми пролиться слезами. Я мрачно смотрела на лысеющие верхушки тополей за окном и реально готовилась разрыдаться.
Я столько всего совершила. Глупого, отважного, суетливого – не важно. Главное – много. Я договорилась с Кравцовым о помощи, сузила круг подозреваемых до двух человек, пугала, угрожала, тряслась и бегала туда-сюда… И все безрезультатно?
Где справедливость?
И где моя подруга?!
Истощенная от бескормицы голова отказывалась думать. Я подогрела чай, насыпала в большую чашку чуть ли не до половины сахарного песка и, намешав жуткой липкой гадости, заставила себя выпить.
Мозгам нужна глюкоза. Их нужно просто накормить, и мысль придет. Сейчас кровоток донесет до серых клеточек питание, взбодрит процессы и родит идею.
Так. Кончики пальцев уже потеплели…
И кто у нас в подозреваемых? Лощеный денди или плохо отмытый от краски землепашец?
Андрей в предатели годился больше. Достаточно вспомнить Ритусю. Она всех чрезмерных метросексуалов обзывает предателями природы, поскольку любит полноценных бородатых бардов. Я с этим мнением не вполне согласна, но тем не менее в список подозреваемых Андрюша залетел под номером один. Изящные костюмы и шьются для обмана. Для отвода глаз. Мистифицируют владельца и могут прятать под собой тщедушную фигуру и гнилую сущность.
Но не факт. Мнению Чехова и Пушкина я доверяю больше, чем Ритусиному, а классики утверждают, что можно быть дельным человеком и думать о красе ногтей.
И с этой точки зрения пейзанин Сережа куда как более подозрителен. Его личина рубахи-парня фальшивая насквозь. Присмотревшись повнимательней, я обнаружила, что мятая рубашка идет от приличного производителя, джинсы от отличного дизайнера, пыльные туфли, пожалуй, куплены в Лондоне. Простецкий вид нашего дачника влетел тому в копейку. Я встречала подобных людей, поддержание стиля «неброская простота» обходилась им дороже гламурного блеска.
Так что, по большому счету, это тоже обман. И даже более иезуитский. Изощренный.
И вот еще… Пока слащавый денди откровенно пялился на мой бюст, скумекал пейзанин больше. И быстрее. Он только прикидывается тугодумом…
А Валентин? Что, если он заказчик похищения и разговаривал со мной нанятый им исполнитель?
Валентин может быть искусным актером. Он так ловко и натурально разыгрывал сначала возмущение, потом испуг…
Но… вряд ли он провел бы Кравцова. Тот фальшь должен был мгновенно учуять. Время такое – нервы у всех обострены. И знакомы они долго, а Дмитрий Павлович далеко не простак…
И вообще, что я знаю об этих людях? Метросексуал Андрюша может быть скромнейшим парнем, только-только переставшим бояться взрослых тетенек. Сергей, не исключено, держит на даче корову, трех коз и поит бесплатным молоком соседнюю школу-интернат и всех старушек в округе.
А Валентин… Валентин один воспитывает четырех дочек и содержит тещу-инвалида.
Н-да-а-а…
Ну почему я не догадалась взять у Дмитрия Павловича телефонные номера его друзей?! Сейчас бы позвонила, послушала искаженные мембранами и пространством голоса и тогда бы уж точно догадалась, кто предатель! Узнала бы, не ошиблась.
Но почему же не звонит Кравцов?! Он что, не может до сих пор узнать, кто из троих друзей где утром
