Ставка на проигрыш

Оксана Николаевна Обухова Ставка на проигрыш

В любой ситуации необходима минимальная доля абсурда.

По Довлатову

* * *

Упитанная белая чайка походкой старого кавалериста задумчиво обходила мусорный бачок. Сонная официантка махнула полотенцем, птица шарахнулась в сторону под пластмассовый столик уличного кафе и там наткнулась на огрызок беляша.

Подхватив его желтым плоским клювом, чайка взлетела и была тут же атакована драчливыми соплеменниками. Беляш шлепнулся в воду, и вся стая, вереща и пихаясь, бросилась его подбирать. Я вытянула шею – птичьи разборки закрывал от меня высокий гранитный парапет набережной, – но так и не поняла, кому достался трофей: законной ли добытчице или ее флибустьерствующим родственникам. Чайки разномастностью не блещут, они похожи друг на друга, как диетические яйца в картонной упаковке.

Стая еще немного поорала, повыступала, я отпила глоток гаденького растворимого кофе – в забегаловке на набережной только пиво было отменно приличным – и блаженно потянулась. Предвкушение праздника не могли испортить ни набегающие тучи, ни вопли крылатых флибустьеров, ни сонная официантка, одним видом убивающая желание пообедать. Предвкушение праздника – состояние особое, и его не способны испортить мелкие пакости вроде дождя или слишком сладкого кофе из пакетика «3 в 1». Я сидела под тентом кафе на набережной и любовалась видом двухпалубного белого парохода – класс «река – море», как скупо информировал меня Туполев, – пришвартованного метрах в пятистах от меня.

Слов нет, я могла бы любоваться пароходом и с более близкого расстояния, но возле трапа «Мадемуазели» не нашлось уютного столика под балдахином и пластмассового креслица. Я побродила по пристани туда-сюда, туда-сюда и отправилась к торговому комплексу (бывший кинотеатр «Мираж»), где этих самых столиков было пруд пруди. Причем абсолютно свободных и девственно чистых, поскольку время вечернего моциона горожан еще не наступило. Был прохладный дообеденный час, и даже наплыв отоваренных в «Мираже» граждан еще не успел осчастливить чаевыми уснувшую возле стойки официантку. Из посетителей в кафе были только я и чайки.

Блестящая лента реки слепила глаза даже сквозь защитные очки, я поменяла угол обзора и, повернув голову немного назад, взглянула на приснопамятный «Мираж».

Здание скончавшегося в постперестроечную эпоху кинотеатра радовало глаз монументально-серым бетоном и обилием стекла по фасаду. По странной прихоти архитектора кинотеатр радовал стеклянным передом не оживленный городской проспект, а пустую набережную, крикливых чаек и редких рыбаков, стоящих, надо сказать, к парадному фасаду тоже далеко не лицом. Дивным видом застекленного монстра – стиль постройки напоминал Кремлевский дворец съездов – в основном любовались пассажиры прогулочных катеров, совершающих обзорные экскурсии вниз по реке.

Не удивлюсь, если и захирел кинотеатр из-за этой архитектурной оплошности: для того, чтобы попасть к кассам, потенциальным зрителям приходилось огибать огромное строение и топать по продуваемой всеми ветрами площади. А ведь только коротким летом этот отрезок набережной выглядел уютным прогретым островком. Зимой и в промозглое межсезонье дамы едва подолы удерживали от несущегося с реки сквозняка.

А зачем, спрашивается, страдать? В городе и без «Миража» полно кинотеатров, приветливо распахивающих двери в пяти метрах от проезжей части. Так что по причине архитектурного головотяпства «Мираж» хирел, хирел и в конце концов отдался квадратными метрами под торговые павильоны, бутики и выставочные стенды. Расторопные торговцы мудро плюнули в сторону застекленного фасада и сделали так, чтоб народу было удобнее.

Раскрыли для посетителей задние двери почившего кинозала. Торговому люду не до архитектурных излишеств, им бы покупателя заманить и отоварить.

(Справедливости ради, следует заметить. Уже почти два года городские власти пытаются изгнать торгующих из храма Искусства. По слухам, из желтых листков в кинотеатр даже систему «долби» завезли. Но торговцы массово бунтуют и регулярно выходят к мэрии с пикетами и прикрытием в виде плакатов «Наши дети тоже хотят кушать» и «Руки прочь от наших рабочих мест!».)

…Оглаживая рассеянным взглядом серый бетон, я медленно попивала кофе и пыталась мысленно сверить список собранных в поездку вещей. Два пухлых чемодана поджидали меня дома в прихожей, серая туча целенаправленно двигалась к белому пароходу и образно напоминала: не забудь, Соня, зонт! И плащ. И резиновые сапоги. (Вдруг круиз рыбалку в камышах предполагает?!)

Я внесла в мысленный список несколько вышеперечисленных непромокаемых предметов, прищурилась в сторону «Миража» и увидела забавную картину. В проходе между двумя рядами стеклянных дверей метался перепуганный гражданин в мешковатом костюме, клетчатой кепке и круглых очках в стиле Джона Леннона или кота Базилио. Гражданин бился о двери и искал выход.

«Ильфа и Петрова не читал, – вздохнув, подумала я. – «В Москве любят запирать двери». А у нас хоть и не Москва, но двери тоже повсеместно заперты».

Гражданин в мешковатом костюме метался по стеклянному вольеру, пихал локтями двери, и выражение его лица напомнило мне оскал Ивана Грозного из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Замуровали, демоны!!!»

«Или «Двенадцать стульев» не читал, или иностранец», – снова вздохнула я и уже собралась помахать рукой бедолаге и жестами направить его к крайней и, скорее всего, незапертой двери, как он сам, методом локтевого тыка, ее обнаружил. Выскочил на площадь, легко сбежал по нескольким ступеням к набережной и направился к стойке кафе.

У меня было прекрасное настроение, я сердечно улыбнулась бестолковому гражданину, но тот так злобно зыркнул на меня из-под очков, что улыбка моя тут же завяла, так и не распустившись до конца.

«Фу… Чучело невоспитанное», – отрешенно фыркнула я и, послав его к черту, вернулась к пакостному кофе и моему предвкушению. Которое, как известно, ничем не испортишь.

Малообразованный иностранец буквально секунду постоял спиной к стойке, лицом к «Миражу», потом внезапно и резко взял с места и почти бегом бросился к ступеням, ведущим вниз на узкую гранитную полоску возле самой воды. Его клетчатая кепка последний раз мелькнула над гранитным парапетом и исчезла.

Я наконец-то допила пакостный кофе, прикурила сигарету и обратила внимание, что народ продолжает прибывать на набережную. Причем без покупок в фирменных пакетах «Миража» и деток, которых следовало проветрить на речном берегу. Сначала из стеклянных дверей выскочили два озабоченных мужика – один в джинсовом костюме, другой в рубашке поло и льняных брюках, – потом на площадь перед кафе выкатился тощий юнец на роликовых коньках. Юнец прокатился вокруг кафешки, поозирался и недолго думая покатил в сторону грузового порта.

Мужики же тем временем о чем-то посовещались и разошлись в разные стороны: джинсовый потопал к дорожкам парка, расположившегося по левую сторону от «Миража», «поло» порысил обратно к кинотеатру. Их цепко ищущие глаза обшаривали каждый метр площади, и мне почему-то показалось, что