Как только ранчо скрылось из виду, Броди отпустил поводья и вскинул голову на затянутое облаками предзакатное небо. Он всегда так отдыхал в конце трудового дня. В седле он чувствовал себя так же удобно, как многие мужчины его возраста чувствуют себя в кресле.
Не долго думая, он свернул в сторону тихого извилистого ручья, пересекавшего участок его новоприобретенной земли. С незапамятных времен он звался Ручьем Поцелуев. Но не только воспоминания о поцелуях под шелест деревьев на берегах ручья встревожили память Броди. Он отчетливо представил себе свою жену и то, как ухаживал за ней, когда ручей принадлежал еще ее родителям.
Его родня со стороны жены, Роббинсы, основали лучшее ранчо в этой части Техаса, но годы давали о себе знать, они решили уйти на покой и с радостью ухватились за возможность продать ранчо зятю — потому что знали, что могут доверить ему свое детище. На мгновение чувство вины больно кольнуло Броди. Он ведь понимал, что родители втайне надеялись на то, что когда-нибудь их дочь, Миранда, вернется, чтобы жить с ним в отчем доме.
Броди никогда не пытался тешить себя мыслью, что Миранда действительно может вернуться. Никогда.
Он неловко кашлянул в кулак.
Броди было наплевать на то, что о нем думают, но он всегда был до жестокости честен с самим собой. И если откровенно, то он представлял жену в этом доме так часто, что и не сосчитать. Всякий раз, когда он открывал входную дверь, сердце у него замирало, дыхание останавливалось и он выискивал взглядом какой-нибудь признак того, что Миранда вернулась.
Броди с трудом продохнул сквозь ставший уже привычным болезненный спазм в груди и, устремив глаза к горизонту, снял шляпу. Легкий порыв ветра тут же взлохматил ему волосы, и Сайкс, убрав со лба пряди, опять нахлобучил шляпу.
В атмосфере явно зрело предупреждение о какой-то опасности, и он не собирался оставаться здесь долго. Броди цокнул языком и уже развернул лошадь в сторону дома, как вдруг его остановил резкий скрежет, леденящий душу отвратительный звук металла по стеклу.
— Какого дьявола…
Договорить он не успел. Раздался тяжелый металлический грохот, несколько глухих ударов — и все смолкло.
Сердце с лихорадочной скоростью колотилось о ребра, словно готовясь выпрыгнуть. Он весь обратился в слух. Глаза обшаривали окрестности, но сгустившиеся сумерки ни единой тенью не выдавали своих тайн.
А потом неожиданно хлесткий порыв ветра подхватил и принес к нему через пустошь слабый звук. Ледяная дрожь прокатилась по спине Броди.
В полном отчаянии он всматривался в окружающий ландшафт, пытаясь определить, откуда доносится плач зовущего на помощь ребенка. Боже, ну дай же мне хоть какой-нибудь знак, беззвучно взмолился он. И в этот миг заметил облачко красной пыли, медленно поднимающееся над дорогой, что вела от его ранчо на юг.
Пришпоренная каблуками его ковбойских сапог, лошадь стремглав понесла Броди к тому месту.
Ему хватило одного взгляда на потрепанный светлый фургон, чтобы узнать в нем автомобиль его ближайших соседей и давнишних друзей, Донны и Тревиса Стоун.
Увидеть своих близких друзей среди искореженных обломков автомобиля — зрелище само по себе ужасное, но Броди, приближаясь к дымящейся груде металла, вспомнил свой недавний разговор с супружеской парой. Как раз сегодня Стоуны должны были привезти троих ребятишек, которых надеялись усыновить, домой, для первого знакомства.
— Господи, не допусти, чтобы малыши пострадали, — шептал по дороге Броди.
Подъехав к месту аварии, он быстро спешился и через секунду уже опустился на колени перед израненной женщиной. Она громко стонала, а рядом, цепляясь за нее, заливалось плачем крошечное существо.
— Донна! Что?..
— О, Броди. Мне очень, очень плохо. Я успела вытащить Кэти, но у меня уже нет сил. — И она тут же с почти нечеловеческим усилием ухватила его за рубашку. — Ты должен успеть до взрыва спасти еще двоих малышей.
Только тогда Броди уловил запах дыма. В желудке у него похолодело от страха.
— Скорей, Броди, — с трудом выдавила Донна. — Все очень плохо.
Увидев немыслимо изуродованную машину, Броди понял, что Донна права. Надежды на то, что там мог хоть кто-то остаться в живых, у него практически не было, и все же он обязан был попытаться. Стиснув зубы, он ринулся вперед, в душе молясь, чтобы его самые худшие опасения не оправдались.
— Тревис? Ты меня слышишь? — крикнул он, подбежав к дверце водителя. Из-под переднего сиденья поднимался черный дым, обжигая глаза Броди и наполняя его легкие тяжелым удушающим смрадом.
Одним рывком он натянул шейный платок на рот и нос, а потом рванул на себя единственную доступную ему дверцу машины. И потянулся к заднему сиденью, почти вслепую, на ощупь, выискивая двоих детей.
Его ладонь наткнулась на пухлую ножку. Крохотные пальчики вцепились в рукав его рубашки. Броди как можно бережнее вынул ребенка из машины.
— Со мной все хорошо, — тут же заверила его девчушка лет пяти. — А вот Бубба там застрял.
Она вывернулась из его рук, явно собираясь снова нырнуть внутрь.
Броди оттащил ее назад.
— Отойди подальше. Я сам достану Буббу.
Она подняла к нему лицо и несколько секунд раздумывала. Ее светлые волосы слиплись от крови, по-детски розовые щечки припорошил пепел.
Броди подтолкнул ее к забору.
— Давай же. Скорей.
Набрав побольше воздуха в легкие, он снова окунулся в удушливый жар салона, чтобы попытаться спасти мальчика. Дым из-под переднего сиденья валил все гуще. В любой момент все здесь будет объято пламенем, и тогда уже не спастись никому.
Броди шарил руками в дымной густой гари.
— Бубба? Ты слышишь меня?
Сдавленный хрип подсказал ему направление, и, пробираясь на ощупь, Броди наткнулся вскоре на шелковистую копну волос. Не открывая глаз, он быстро нащупал край сиденья, зажавшего лодыжки ребенка.
Мышцы его напряглись, когда он подсунул пальцы под сиденье и резко потянул вверх. Сиденье заклинило.
Малыш издал слабый стон.
Броди уперся коленями в пол и рванул что было сил за край сиденья.
Заскрежетал металл. Броди почувствовал, как что-то горячее и острое впилось ему в бедро. Он не мог разглядеть, что это было, но точно знал: времени у него и ребенка практически не осталось.
Он глотнул ртом обжигающий едкий воздух и задержал дыхание, позабыв про нестерпимый огонь в легких. С его губ сорвался возглас отчаяния, однако он тут же подавил желание выругаться. Сейчас ему нужна какая-никакая помощь от Всевышнего, а не тирада, которая прозвучала бы музыкой в ушах дьявола. Он поднатужился в последний раз и все же приподнял сиденье.
Мальчуган вскрикнул от боли, но сумел вытащить из-под сиденья ноги. Броди схватил его в охапку, стараясь защитить детское тельце от огня и раскаленного зазубренного металла.
Быстро, но очень бережно Броди вытащил ребенка из машины и огромными шагами, каждый из которых болезненным эхом отдавался у него в позвоночнике, добрался вместе со своей ношей до безопасного места.
Броди снова опустился на колени рядом с Донной, а дети сгрудились, словно ища утешения друг у друга.
— Бубба, все будет хорошо, ведь правда? — спросила пятилетняя Кэти у брата, который выглядел на год-два старше.
