друзей своего отца, таких разных, нередко с сомнительной репутацией, до глубокой ночи потягивающих красное вино или рецину, заваливающихся спать где попало — на продавленном диване или низкой стенке террасы. Она подумала о доме на Афросе, по ночам лунный свет окрашивал его блоки в черный и белый цвета, а внизу всегда шумело море.
— … Пойдем ужинать.
Это был Хью. Она поняла, что он уже позвал ее один раз и был вынужден повторить свое приглашение.
— Ты замечталась, Каролина. Допивай и пойдем, пора что-нибудь съесть.
За столом она оказалась между Шоном и Джоном Ландстромом. Шон был занят винным графином, поэтому у нее завязалась беседа с мистером Ландстромом.
— Вы впервые приехали в Англию?
— Нет, что вы. Я был здесь много раз. — Он выровнял на скатерти свои вилку и нож, слегка нахмурив брови. — Однако я не все уловил. Я имею в виду семейные связи. Вы — приемная дочь Дианы?
— Да, верно. И я собираюсь выйти замуж за Хью. Он — ее брат. Многие думают, что это почти незаконно, но на самом деле это не так. Во всяком случае, в установлениях Церкви об этом нет ни слова.
— А я вовсе не думал, что это незаконно. Это просто очень рачительно. Все хорошие люди остаются в рамках семьи.
— Вы не находите, что это несколько ограниченно?
Он поднял глаза и улыбнулся. С улыбкой на лице он выглядел моложе, веселее и не таким богатым. Более человечным. Каролина почувствовала к нему расположение.
— Вы можете называть это практичностью. А когда у вас свадьба?
— В следующий вторник. Мне даже трудно в это поверить.
— И вы оба приедете навестить Диану с Шоном в Монреале?
— Я думаю, со временем. Не сразу.
— А еще есть маленький мальчик…
— Да, Джоди, мой брат.
— Он поедет вместе с ними.
— Да.
— В Канаде он будет как рыба в воде. Для мальчишки это отличная страна.
— Да, — повторила Каролина.
— Вас всего двое?
— Нет, — сказала Каролина. — Еще Ангус.
— Третий брат?
— Да. Ему почти двадцать пять.
— И что он делает?
— Мы не знаем.
Джон Ландстром с вежливым удивлением приподнял брови. Каролина пояснила:
— Да, так и есть. Мы не знаем, ни что он делает, ни где он. Понимаете, мы раньше жили на острове Афрос в Эгейском море. Наш отец был архитектором, он зарабатывал на жизнь, работая агентом для тех людей, которые хотели приобрести там землю и что-нибудь построить. Так он и с Дианой познакомился.
— Теперь я понял. Стало быть, Диана поехала туда, чтобы купить землю?
— Да, и построить дом. Но всего этого она так и не сделала. Вместо этого она встретила нашего отца и вышла за него замуж. Поэтому она осталась с нами на Афросе и жила в том доме, который всегда принадлежал нашей семье…
— Но ведь вы вернулись в Лондон?
— Да, наш отец умер, и поэтому Диана привезла нас с собой в Лондон. Но Ангус отказался сюда ехать. Ему тогда было девятнадцать, у него были волосы до плеч и ни гроша за душой. Диана сказала, что он может остаться на Афросе, если хочет, а он ответил, что она может продать дом, потому что он тогда уже купил себе подержанный «мини-моук» и собирался ехать в Индию через Афганистан. Диана спросила его, что он будет там делать, когда доберется, а Ангус ответил: «Искать себя».
— Таких, как он, тысячи. Вы ведь об этом знаете?
— Это не имеет большого значения, когда речь идет о родном брате.
— И с тех пор вы его не видели?
— Нет, почему же. Он вернулся вскоре после того, как Диана вышла замуж за Шона, но вы же знаете, как это бывает: мы все считали, что у него должно быть хоть что-то за душой, но он не сдавался и был непреклонен. Что бы Диана ни предлагала, он все принимал в штыки и в конце концов вновь уехал в Афганистан. С тех пор мы о нем ничего не слышали.
— Совсем ничего?
— Ну… Однажды он прислал открытку с фотографией то ли Кабула, то ли Шринагара, то ли Тегерана, то ли чего-то еще.
Она улыбнулась, пытаясь представить все это как шутку, но прежде чем Джон Ландстром успел что- либо ответить, через его плечо перегнулась Кэти, поставившая на стол супницу с черепаховым супом. Разговор оказался прерван, и он отвернулся от Каролины и завязал беседу с Элен.
Прием продолжался, его торжественность и предсказуемость нагоняли на Каролину скуку. После кофе и бренди все вновь собрались в гостиной. Мужчины осели в одном углу и разговаривали о бизнесе, а дамы собрались у камина и сплетничали, строили планы на жизнь в Канаде, восхищались гобеленом, над которым в последнее время корпела Диана.
Вскоре от группы мужчин отделился Хью, словно бы для того, чтобы наполнить стакан Джона Ландстрома, но сделав это, он подошел к Каролине, уселся на подлокотник ее кресла и спросил:
— Ну как ты?
— Почему ты спрашиваешь?
— В силах ли ты сейчас поехать в «Арабеллу»?
Она подняла на него глаза. Из глубины кресла его лицо казалось перевернутым, и это выглядело странно.
— Который час? — спросила она.
Он поглядел на свои часы.
— Одиннадцать. Может быть, ты совсем устала?
Но прежде, чем она успела ответить, Диана, слышавшая этот разговор, подняла голову от своего гобелена и сказала:
— Поезжайте, поезжайте оба.
— Куда они собираются? — поинтересовалась Элен.
— В «Арабеллу». Это небольшой клуб, Хью состоит его членом…
— Звучит интригующе… — Элен улыбнулась Хью с таким выражением, словно ей все было известно о любопытных ночных клубах.
Хью и Каролина извинились, пожелали компании спокойной ночи и удалились. Каролина поднялась к себе взять пальто и немного задержалась, чтобы расчесать волосы. По дороге назад она остановилась у двери в комнату Джоди, но свет там был погашен и оттуда не доносилось ни звука, поэтому она решила его не беспокоить и вновь спустилась в холл, где ее дожидался Хью. Он распахнул перед ней дверь, и они вместе вышли в мягкую ветреную темноту, дошли по тротуару до того места, где он припарковал свою машину, обогнули площадь и вырулили на Кенсингтон-хайстрит. Над головой висела молодая луна, и ветер гнал мимо нее клочья облаков. Деревья в парке покачивали голыми ветвями, оранжевое зарево города отражалось в небе. Каролина опустила стекло, подставив голову прохладному ветру, овевавшему ее волосы, и подумала, что в такую ночь хорошо брести сквозь темноту где-нибудь за городом по неосвещенным дорогам, где ветер шелестит в кронах деревьев и лишь неровное сияние луны чуть освещает путь.
Она вздохнула.
— К чему это ты? — спросил Хью.
