— Нет, — ответил Гурронсевас. — Меня не посылали. Я сам вызвался.
— Мелкая неточность, — сказал O'Mapa. — А может быть, вы извращаете суть. Почему вам захотелось попасть сюда? Только, прошу вас, не повторяйте то, что написано в документах. Там написано много, подробно, весьма впечатляюще — возможно, даже четко, но зачастую факты, содержащиеся в документах такого рода, приукрашены или сглажены в пользу соискателя. Нет, я ни в коем случае не утверждаю, что имеет место намеренная фальсификация, просто хочу сказать, что случаются моменты фикции. Вы раньше работали в больницах?
— Вы знаете, что не работал, — отозвался Гурронсевас, подавив желание раздраженно топнуть ногой. — Но не считаю это препятствием для исполнения своих обязанностей.
O'Mapa кивнул.
— В таком случае скажите мне как можно более кратко: вы хотели здесь работать?
— Я не «работаю», — отвечал Гурронсевас, приподняв и опустив две ноги так, что прикрепленная к полу мебель в кабинете задрожала. — Я не ремесленник, не технарь. Я художник.
— Прошу вас простить меня, — произнес O'Mapa голосом, казалось, начисто лишенным язвительности, — Но почему вы избрали именно этот госпиталь в качестве объекта для ваших художеств?
— Потому, — пылко отозвался Гурронсевас, — что он — вызов для меня. Вероятно, дерзкий вызов, поскольку Главный Госпиталь Сектора — самый большой и самый лучший. Не воспринимайте это как неуклюжую попытку польстить вам или госпиталю — этот факт общеизвестен.
O'Mapa чуть-чуть склонил голову и сказал:
— Этот факт действительно известен каждому нашему сотруднику. Я очень благодарен вам за то, что вы не пытаетесь льстить мне — неуклюже или как бы то ни было еще, поскольку это совершенно бесполезно. Я также не припомню случая, чтобы я прибегал к лести в разговоре с кем бы то ни было, хотя истории известны случаи, когда я нисходил до вежливости. Надеюсь, мы понимаем друг друга? Теперь, отвечая на вопросы, можете использовать более обширный словарный запас, — продолжал O'Mapa, не дав Гурронсевасу ответить на вопрос. — Что же в этом громадном сумасшедшем доме так привлекло вас, почему вы решили отправиться сюда и каким влиянием вы пользуетесь, если вам удалось это провернуть? Может быть, вы были недовольны своим прежним начальством или оно — вами?
— Безусловно, нет! — воскликнул Гурронсевас. — Я работал в «Кромингана-Шеск» в Ретлине, на Нидии, крупнейшем фешенебельном отеле-ресторане Федерации. Там ко мне очень хорошо относились, а если бы и нет, то меня с удовольствием приняли бы на работу в другое заведение. Меня просто на части рвали. Я был вполне доволен своей работой до тех пор, пока около года назад не познакомился с одним высокопоставленным офицером с базы на Нидии, командором флота, кельгианином Руднардтом.
Гурронсевас умолк, припомнив на редкость короткий и простой разговор, из-за которого его спокойной, но скучной прежней жизни пришел конец.
— Продолжайте, — спокойно проговорил О'Мара.
— Руднардт пожелал поблагодарить меня лично, — продолжал Гурронсевас. — Я сразу понял, что он важная персона — раз ему позволили позвать меня к столику. Вы, конечно, знаете, что кельгиане — существа весьма прямолинейные и психологически не способны солгать и даже вежливо себя вести. Во время беседы со мной кельгианин сказал, что только что съел самые восхитительные в своей жизни побеги креллетинского винограда и что он наслаждался этим блюдом еще сильнее из-за того, что не так давно ему довелось отлежать в Главном Госпитале Сектора после какого-то, как я понял, тяжелого ранения при несчастном случае в космосе. На медицинскую помощь Руднардт не жаловался, но сказал, что когда он как- то раз попытался критически отозваться о вкусе больничной еды, то медсестра-землянка ему сказала, что пациентов, выздоровление которых затягивается, в госпитале тайком травят и что кельгианину еще повезло, что он не питается в столовой для сотрудников.
Командор флота сказал, что эти слова медсестры, без сомнения, являются проявлением того, что у землян принято называть юмором, — продолжал свой рассказ тралтан, — но еще он сказал, что если бы кто-то вроде Гурронсеваса (как будто существовал кто-то вроде Гурронсеваса) взял на себя заботу о питании в Главном Госпитале Сектора, то это весьма положительно сказалось бы и на выздоровлении пациентов, и на настроении персонала. Это была высокая похвала, и она доставила мне большое удовольствие. Позже я много думал об этом и начал чувствовать, что недоволен жизнью. Она стала казаться мне скучной. И когда Руднардт снова пришел в наш ресторан пообедать, я постарался ублажить его едой, чтобы снова выдалась возможность поговорить с ним, и спросил, было ли предложение командора флота серьезным.
Оказалось, что он говорил вполне серьезно, — добавил тралтан. — Кельгианин пользовался достаточным весом в кругах, отвечающих за снабжение и эксплуатацию госпиталя, и после года ожидания меня послали сюда.
— Да, — кивнул О'Мара, — Руднардт развил бурную деятельность. Надеюсь, время ожидания вы посвятили знакомству с принципами организации работы в госпитале? Ну и конечно, как всякий рвущийся к подвигам малыш, вы с нетерпением ждете возможности произвести на всех блестящее впечатление и уже продумали планы на этот счет?
Первой мыслью Гурронсеваса было указать этому язвительному землянину на то, что по массе тела он, тралтан, превосходит его впятеро, и поэтому называть его малышом как-то не правомерно. Но он решил, что это слово О'Мара употребил не в прямом смысле, а в переносном, дабы вывести его из равновесия. Гурронсевас ответил коротко и ясно:
— Да.
Несколько мгновений О'Мара молча смотрел на тралтана, затем оскалился и проговорил:
— В таком случае каковы же ваши наипервейшие намерения?
— Я намерен, — ответил Гурронсевас, стараясь сдерживать переполнявший его энтузиазм, — созвать совещание всех работников, отвечающих за приготовление пищи, и медиков, имеющих отношение к этой работе, дабы представиться тем немногим, кто пока не знает обо мне понаслышке...
О'Мара поднял руку и прервал тралтана.
— Всех работников, отвечающих за приготовление питания? И даже хлородышащих, и живущих при низких температурах, и представителей еще более экзотических видов?
— Безусловно, — без тени сомнения ответствовал Гурронсевас. — Однако я не собираюсь вносить какие-либо существенные изменения в экзотические диеты...
— Слава Богу, — вздохнул О'Мара.
— ...без предварительного тщательного изучения вероятных последствий и переговоров с теми сотрудниками, у которых уже есть опыт в этой области. Но со временем я намерен расширить границы моего кулинарного искусства, хотя они уже и сейчас невыразимо широки, и учесть диетические потребности существ иных видов, а не только теплокровных кислорододышащих. Ведь, в конце концов, теперь я Главный диетолог госпиталя.
О'Мара качнул головой из стороны в сторону. Гурронсевас знал, что это у землян означает молчаливое отрицание. Тралтан нетерпеливо ждал, что же возразит ему это крайне неприятное в общении существо на заявление по поводу намерений наилучшим образом организовать работу.
— Я вам точно скажу, кто вы такой, — сказал О'Мара. — И чем вы будете заниматься. Вы — потенциально опасный спорщик. Поскольку вы в госпитале новичок и не прошли технического и медицинского инструктажа, вас положено рассматривать как практиканта. Вместо этого вы прибыли сюда в качестве главы подразделения, тонкости работы в котором вам абсолютно неизвестны. В вашу пользу говорят два момента: во-первых, вы осознаете собственное невежество, а во-вторых, в отличие от других практикантов у вас есть опыт контактов с представителями других видов. Тем не менее вскоре вам придется адаптироваться к существам таких физиологических классификаций, каких не встретишь в залах суперфешенебельного ресторана «Кроминган-Шеск». Поскольку вы о своих способностях чрезвычайно высокого мнения и поскольку я в исключительно редких случаях способен проявлять тактичность, я пока избегал слов типа «будете» и «должны», хотя сейчас они были бы более уместны. Нет, не перебивайте меня.
Так вот, пока вы будете учиться уму-разуму, — продолжал O'Mapa, — прошу вас не забывать о том, что,
