— Я с радостью обсужу этот вопрос с моими коллегами-диагностами, — торжественно пообещал Торинастор. — Не исключено, что некоторым из них довелось столкнуться со сходными проблемами. Лично меня эти сложности миновали, поскольку вид ФГЛИ, к которому я имею честь принадлежать, склонен к данной активности на протяжении лишь непродолжительной части тралтанского года. Сама же активность в это время носит… скажем так, характер фанатичный, и её крайне трудно подвергнуть тонкому самоанализу... — В четырех глазах тралтана на миг застыло мечтательное выражение. — Как бы то ни было, кратко сверившись с человеческим компонентом моего сознания, я могу заключить, что вам не следует сильно переживать из-за мелких и не имеющих большого значения эмоциональных накладок. Лучше просто расслабиться и наслаждаться самим процессом. Ведь я так понял, что, невзирая на небольшие отличия, упомянутые вами ранее, процесс таки приносит вам наслаждение?.. О, приветствую вас, Конвей.
Торннастор приподнял глаз, которым смотрел в тарелку, и уставился им на Конвея.
— А мы только что про вас говорили. Похоже, вы недурственно адаптируетесь к проблемам, связанным с мнемограммами, и вот теперь Мерчисон сказала мне, что...
— Да, — поспешно прервал тралтана Конвей, умоляюще глянул в его один глаз и в два Мерчисон и добавил:
— Прошу вас, я был бы вам очень признателен, если бы вы больше ни с кем не обсуждали это дело, носящее очень личный характер.
— Не понимаю, почему бы нет, — возразил Торннастор, устремив на Конвея взгляд ещё одного глаза. — Безусловно, проблема представляет исключительный интерес, и на её основе можно было бы просветить коллег, которые уже сталкивались с чем-то подобным или которым это ещё только предстоит. Порой ваши реакции крайне трудно понять, Конвей.
Конвей уставился на Мерчисон. На его взгляд, она тоже чересчур раскованно обсуждала свои исключительно интересные проблемы с шефом. Но она только обворожительно улыбнулась в ответ и сказала Торннастору:
— Вы должны простить его, сэр. Думаю, он голоден, а голод дурно сказывается на его эмоциях и уровне сахара в крови. Порой в такие мгновения он ведёт себя несколько иррационально.
— Ах да, — понимающе проговорил тралтан и вернулся взглядом к тарелке. — Со мной такое тоже бывает.
Мерчисон уже нажимала кнопки на пульте заказа блюд. Она заказала Конвею сандвичи, не способные вызвать у него визуального протеста, и добавила:
— Три штуки, пожалуйста.
Конвей набросился на первый сандвич, а Торннастор, имевший четыре рта и потому способный разговаривать во время еды, сказал:
— Пожалуй, вы заслуживаете похвалы и за адаптацию к хирургическим вмешательствам, при которых задействуется мнемографический материал. Вы не только воспользовались этим материалом быстро, почти без промедления, вы вдобавок стали инициатором принципиально новой техники хирургических вмешательств на основании опыта медиков, относящихся к различным видам. Старшие хирурги просто в восторге — так мне сказали.
Конвей яростно прожевал кусок сандвича, сглотнул и отозвался:
— Хирурги большей частью работали сами.
— А Хоссантир и Эдальнет мне говорили по-другому, — возразил Торннастор. — Но, видимо, это просто в порядке вещей: большую часть работы выполняют Старшие врачи, а диагносту достается честь, или — наоборот — бесчестие, если дела пойдут насмарку. Кстати, о случаях с не слишком благоприятным прогнозом… Мне бы хотелось с вами поговорить о ваших планах относительно появления на свет Нерожденного. Эндокринная система у него и его родителя очень сложная, и мне эта проблема крайне интересна. Тем не менее, я предвижу кое-какие осложнения чисто физического характера, которые...
«Мягко сказано», — подумал Конвей и от смеха поперхнулся и закашлялся. Дар речи вернулся к нему далеко не сразу.
— Неужели с ним положено прекращать всякую вербальную связь, пока он ест? — нетерпеливо спросил Торннастор у Мерчисон ближайшим к ней ртом. — И почему только представители вашего вида не были настолько прозорливы, чтобы обзавестись дополнительным отверстием для приема пищи?
— Прошу прощения, — улыбнулся Конвей. — Я буду очень рад принять от вас любую помощь и советы. Защитники Нерожденных — самые некурабельные [Не поддающиеся лечению.] существа из тех, с которыми нам когда-либо доводилось сталкиваться, и я не думаю, что мы в курсе всех сложностей, и тем более — того, как быть с этими сложностями. Честное слово, я буду крайне вам признателен, если вы выкроите время и поприсутствуете при родах.
— Вот уж не думал, что вы меня об этом попросите, — прогремел Торннастор.
— С Защитником проблем по горло, — проговорил Конвей, легонько массируя живот и гадая, не грозит ли ему или Торннастору несварение желудка из-за столь поспешного заглатывания еды. Несколько смущенным тоном он добавил:
— Но сейчас мой разум все ещё настроен на худларианский лад и на те вопросы, что возникли в ходе операций и посещения палаты для престарелых ФРОБ. Вопросы и физиологического толка, и психологического, и они мне не дают покоя и возможности сосредоточиться на мыслях о Защитнике. Это просто странно!
— Может, и странно, но вполне объяснимо, учитывая, насколько глубоко вам пришлось погрузиться в эту проблему, — возразил Торннастор. — Но если вы столкнулись с вопросами, вам представляющимися нерешаемыми, самый лучший способ прочистить мозги состоит в том, чтобы задать все вопросы сразу и получить как можно больше ответов. Не исключено, что некоторые из ответов покажутся вам неудовлетворительными или неполными — но пока пусть всё идет как идет. Ваш разум удовлетворится этим и позволит отвлечься на другие дела, включая раздумья о вашем вечно беременном Защитнике.
Эта ваша зацикленность — не такой уж редкий случай, Конвей, — продолжал тралтан, перейдя на менторский тон. — Ваш разум не желает отказываться от размышлений на данную тему не без причины. Возможно, вы вплотную подошли к значительным выводам, и если вы просто возьмете и отложите свои раздумья в долгий ящик, как это у вас говорится, важные наработки могут растаять и исчезнуть без следа. Понимаю, я начинаю говорить как психолог, но без определенного объема знания в этой области вообще нельзя заниматься медицинской практикой. Безусловно, я бы мог помочь вам своими познаниями в плане физиологии худлариан, но у меня такое подозрение, что решающим здесь всё же является психологический аспект. Следовательно, вам стоит безотлагательно проконсультироваться с Главным психологом.
— Вы хотите сказать, — боязливо уточнил Конвей, — что мне надо немедленно поговорить с О'Марой?
— Теоретически, — невозмутимо отозвался тралтан, — диагност имеет право консультироваться с любым членом персонала госпиталя, и наоборот.
Конвей взглянул на Мерчисон. Та сочувственно улыбнулась.
— Позвони ему. По интеркому он тебе если и устроит порку, так только словесную.
— Даже такая перспектива, — буркнул Конвей, встав из-за стола и направившись к коммуникатору, — меня не слишком радует.
Через несколько секунд на экране появилась хмурая, заспанная физиономия Главного психолога.
Трудно было сказать, одет он или нет. О'Мара ледяным тоном произнес:
— Судя по шуму и тому факту, что вы все ещё жуете, вы звоните из главной столовой. Не лишним будет намекнуть, что я сейчас не на рабочем месте. Я время от времени сплю, знаете ли, исключительно ради того, чтобы вы, люди, думали, что я тоже человек. Надеюсь, у вас имеется веская причина для звонка, или вы решили пожаловаться мне на дурно приготовленную еду?
Конвей открыл было рот, чтобы ответить, но от созерцания жутко сердитого О'Мары вкупе с той неразберихой, что царила у него в мозгу, у него буквально язык к небу присох.
— Конвей, — подчеркнуто спокойно спросил О'Мара, — какого черта вам нужно?
— Мне нужна информация, — огрызнулся Конвей, тут же взял себя в руки и продолжал более сдержанно:
— Мне нужна информация, которая помогла бы наладить работу с престарелыми худларианами. Мы с диагностом Торннастором и патофизиологом Мерчисон в данный момент консультируемся по поводу...
