коего с момента их знакомства старался равняться и походить. Поэтому сейчас итальянец размышлял только над этим и ждал от своего учителя вопроса. Ждал его и дождался.
— Итак, брат Бернардо, что ты решил?
Француз остановился, а итальянец послушно замер рядом с ним и выдохнул:
— Учитель, боюсь, что это невозможно. Как я, обычный аббат и не кардинал, могу стать новым папой римским? Как?
Настоятель Клерво усмехнулся, положил на плечо будущего наместника бога на земле руку и сказал:
— В нужный час, друг мой, кардиналы примут правильное решение. Такова воля Господа, переданная мне самой Богородицей.
— И все же…
— Стоп! — Француз вскинул правую ладонь и оборвал итальянца. — Брат Бернардо, ты сомневаешься в себе, а это недопустимо. Ты долгое время пробыл вдали от меня и стал забывать то, чему я тебя учил. Вспомни мои слова.
— Какие именно, учитель? — Паганелли понурился.
Бернард Клервоский кинул косой взгляд на стоящего рядом Асбьерна и обратился к нему:
— Юноша, что мы проходили с вами вчера?
— Основы веры, — не поднимая глаз, ответил ставший с недавних пор круглым сиротой датчанин.
— И что я сказал?
— Было сказано следующее. Все, что есть в нашей вере, основано на достоверной и прочной истине, а так же подтверждено пророчествами и чудесами от Бога. Поэтому сомневаться в словах небесных посланцев, передающих нам волю Бога, нельзя.
Клерво посмотрел на Паганелли и тот согласно кивнул:
— Я понял вас, учитель.
— Это хорошо, что понял. И ты готов принять крест, который тебе предстоит нести до самой смерти?
Итальянец помедлил и согласно мотнул головой:
— Да, если такова воля Господа. Однако я буду нуждаться в ваших наставлениях.
— Они будут, брат мой, ведь ты станешь первым цистерианцем, который наденет на свое чело папскую тиару. И хотя для вида я отдалюсь от тебя, оставить своего брата по ордену и лучшего ученика без поддержки у меня не получится. Поэтому ты всегда сможешь получить мой совет и наставление Богородицы.
— И что же говорит Мадонна? — Паганелли мелко перекрестился и с благоговением посмотрел на безоблачное синее небо. — Когда я стану папой?
— Она сказала, что тебя объявят папой через полгода. Это случится зимой следующего года, а раз она так говорит, значит, это непреложная истина.
— Ясно. Вот только смогу ли я соответствовать такому высокому посту? Время сейчас трудное и наша вера находится в кризисе. Еретики множатся. Сарацины в Испании и Святой земле начали новое наступление. По сообщениям из Иерусалима вот-вот падет Эдесса. Папы меняются очень быстро, и народ не имеет к ним доверия. Кардиналы погрязли в распутстве и роскоши. В Риме всем заправляет патриций Джордано Пьерлеоне и верные ему наемники и бандиты из черни. Во Франции король Людовик бьется со своими вассалами. В Англии гражданская война. В Германии склоки и король Конрад Третий точит зубы на итальянские города. В Польше между собой режутся братья-Пясты. Восточные ортодоксы расширяют влияние на Европу и недавно послали в Венгрию большую группу проповедников. На севере мы почти потеряли Швецию, а наше влияние в Дании и Норвегии снизилось. Последователь Пьера Абеляра еретик Арнольд Брешианский продолжает критиковать мать-церковь и ее высших иерархов, но одновременно с этим просит простить его и дать возможность вернуться в Рим. Богомерзкие язычники бесчинствуют вдоль берегов Европы, а недавно они разбили войска Фридриха Саксонского, Адольфа Шауэнбургского и фон Штаде, и сейчас осаждают прибрежные города германцев. Кругом беды, разорение, ереси и голод, и в этот момент во главе церкви должен встать по настоящему сильный человек, не я, а вы, мой учитель.
— Это хорошо, что ты следишь за событиями в мире, Бернардо, — нахмурившись, произнес настоятель Клерво, — и я доволен, что ты не переоцениваешь свою значимость и смотришь на все критически. Однако именно ты станешь папой, а не я.
— Но почему? Потому что я итальянец и для большинства кардиналов буду своим?
— Ты не прав. Дело не в твоем происхождении, хотя это свою роль, конечно же, играет. Суть в другом и я мог бы еще раз сказать тебе, что такова воля Господа и на этом прекратить наш разговор. Однако, ты мой ученик, которого я люблю, словно брата, поэтому назову тебе иную причину. Папа обладает слишком большой властью, заполучив которую, он очень быстро меняется. Иногда в лучшую сторону, а случается, что и в худшую. Уж кому, а тебе про это хорошо известно. По этой причине я не могу стать наместником бога на земле, ибо понимаю, что в таком случае очень быстро утрачу все человеческое, что во мне есть, и вскоре превращусь в монстра, который именем Господа выжжет половину Европы. Нет. Я нужен на своем месте, как проповедник и наставник, а папой должен быть человек вроде тебя, в меру добрый, умный, иногда сомневающийся и прислушивающийся к моему мнению.
Паганелли не ожидал услышать от своего учителя такую речь, которая заставила его он по-новому взглянуть на Бернарда из Клерво. Ну и кого же он увидел? Все того же несгибаемого борца за веру и великого мистика, который слышит голоса Богородицы и самого Господа. Но в этот момент в нем проявилось нечто обыденное, мирское и человеческое, и итальянец подумал, что в душе наставника, которая имеет свои темные закоулки, тоже идет постоянная борьба, и он, подобно ему, может быть в чем-то не прав. Такие выводы очень сильно удивили Паганелли, и для самого себя он решил, что папская тиара, конечно, тяжела. Однако ответственность, которая лежит на общающихся с высшими существами и ведущих невидимую войну с демонами подвижниках церкви, вроде его учителя, еще тяжелее.
Впрочем, развить свою мысль итальянцу не удалось. Настоятель Клерво двинулся дальше по тропинке вдоль храма, а когда итальянец встал рядом, продолжил беседу:
— Бернардо, вскоре ты станешь папой, и тебе предстоит очень важное дело.
— Какое? Я должен навести порядок в церкви?
— Это само собой. Необходимо продолжить гонения на еретиков и приструнить церковных иерархов, которые стали забывать, что они священнослужители. Но это дело долгое, на десятилетия. В первую очередь ты должен заняться организацией нового Крестового похода.
— Второго Крестового в Святую землю?
— Нет. Мы должны собраться с силами и ударить по венедам.
— А как же Иерусалим!? — удивился итальянец.
— Он никуда не денется. Сейчас самая главная наша забота это северные язычники и пока мы не разберемся с ними, этой занозой в теле Европы, про Святую землю можно не вспоминать.
Итальянец помедлил, посопел и произнес:
— Мне кажется, что вы ошибаетесь учитель. Наш основной враг это сарацины, а не венеды. Поэтому я предлагаю организовать два Крестовых похода. Один в Святую землю, а другой на венедов.
— Нет. Все силы необходимо бросить против язычников.
В голосе Бернарда Клервоского прозвучали командные нотки, и все внутреннее естество будущего римского папы содрогнулось. Однако он уперся, не сдался и сказал:
— Мне нужны объяснения, наставник. Крестовый поход дело очень серьезное и я хочу знать, почему северяне более опасные противники, чем сарацины?
— Я тебе отвечу, Бернардо, — француз покосился на своего итальянского ученика, слегка покачал головой и продолжил: — В данный момент на севере происходит нечто очень странное. Долгое время с венедами не возникало больших проблем и мы, я и другие высшие иерархи церкви, не обращали на них никакого особого внимания. Германцы все больше оттесняли язычников к морскому берегу и вскоре они должны были исчезнуть. Однако несколько лет назад стали происходить события, которые меня сначала насторожили, а затем встревожили. Северяне, словно обрели новые силы и стали гораздо умнее, чем они есть на самом деле. Они сами перешли в наступление, смогли объединиться, объявили о создании
