Маяраб забирает спящего Раму с собой в подземный мир, или битвы брата и сына Тотсакана (Кумпакана и Индрацита), и других его родственников и союзников.
Только пройти по галерее заняло у нас около часа. И если какие-то сцены еще можно было сопоставить с индийской историей Ситы и Рамы, то другие события уходили явно за пределы истории — вторгаясь в область общемировой символики (если не современной психоаналитики: если пытаться постичь картины интуитивно). Проще говоря, фрески этой самой поразительной из буддийских храмовых галерей: несколько сотен картин — последовательно изображают разные стадии духовного процесса. Психоаналитику было бы где развернуться с их расшифровкой — да и я пожалела, что у меня нет видеокамеры, а фотоаппаратом зафиксировать столь длинную последовательность жизненной драмы и мирового творения просто нереально.
Действие ее происходит одновременно на разных планах: на земле и в небе, в царском дворце и пещерах отшельников, а то и водах океана. В этом духовном процессе задействованы царь и царица, которые меняют свой облик и функцию, одежду и возраст; их подданные-люди и поданные-обезьяны; другие животные: бык, лев, тигры и даже единорог; птицы и боги на небесах, летящие меж облаков или низвергающиеся вниз; войско на земле, выступающее в поход; люди-рыбы в море, несущие камни для земного строительства; и какие-то чудовищно огромные создания, которых даже сложно назвать богами.
По аналогии с индуизмом я могла бы сопоставить их с 'великими формами' Вишну или Шивы (Бадринатх или Кедарнатх. А если проявить больше фантазии, их даже можно уподобить греческим титанам). На одной фреске такая великая форма божества, близкая обезьяноподобному Хануману, хвостом образовывала спираль творения, вращая ее в первозданных водах (аналогичный индийский образ — добывание напитка бессмертия: амриты, который Вишну отнял у асуров). В это время по земле отправлялась в путь золотая колесница царей, в предгорьях происходили одиночные сражения героев, а в темной синеве космоса над облаками пролетал небожитель, выражающий свою заинтересованность происходящим внизу и, вероятно, готовый помочь.
Другая фреска живописала великую и страшную форму божества, подобную индийской персонификации земли, времени и смерти Кали: с белыми клыками и охваченными буддийским золотыми языками огня огромными ушами, она восставала из океана, пожирая обезьяноподобное существо, которое билось в ее разинутой пасти. В поднятых ею волнах плавали акулы и кит, и другой титан на заднем плане ловил больших рыб. Соседняя картина изображала людей-рыб и людей-змей, достающих камни со дна океана и укрепляющих ими берег: им помогал слон, а из воды показывался дракон, которого усмирял 'Хануман' уже обычного, человеческого размера, Будда-русалка наблюдала за этим, и над прибоем спокойных волн выпрыгивали из воды летучие рыбы.
Еще на одной фреске (одной из близких к началу, в то время как две предыдущие были ближе к середине) титаны вступали между собой в конфликт: вместо традиционного индийского танца бога и богини, гневная 'великая форма' 'Кали' с кинжалом в одной из своих восьми рук нападала на своего супруга 'Кедарнатха', который прибирал к рукам целое войско народу. За этим действом наблюдал еще один титан, спрятавшись за скалой и явно отстранившись от чужих разборок. Зеленоликая царица (зеленый и синий цвета нередко присущи персонажам Рамаяны и в храмах Индии) на колеснице указывала на происходившее другим персонажам в коронах Будд. А ниже в храме, куполом которого изображалась голова четырехликого бога (подобного индийскому Брахме), женщина-Будда, сложившая руки в жесте поклонения Будде-мужчине, напротив, изображалась белой, а мужчина — зеленым (хотя со звериным обликом).
Во второй половине галереи есть и такие картины, где Будда-царица, лишенная всех украшений и принимающая облик отшельницы, уходит из крепостных стен города; и такие, где Будда-царь предстает в облике седовласого мудреца. Сцены, где участвуют только люди, легче сопоставить с традиционной историей Рамаяны.
А все остальные образы можно объяснить тем, что в буддийских пантеон вошло большое число богов, полубогов и других мифологических существ из мифологий всех окружающих народов. Многообразие мифологических образов в буддизме объясняется тем, что эта религия не отвергает их, но считает порождением человеческой психики — почему она и стыкуется с современной психологией.
Я описала четыре фрески — а теперь представьте, что их несколько сот. — И столь же бесконечное число стадий духовного процесса для памяти, которая не охватывает его. Уму человека обычно открывается лишь несколько сцен.
Девы-птицы на ступенях храмового комплекса блистали остроконечными буддийскими коронами. В них было что-то от греческих сирен и от нашей вещей птицы Сирин. И подобно им, они вещали верующим легенды о нирване, объясняя пути буддизма. Мы смотрели на фрески и на птиц, и я в духовном вдохновении вдруг подумала вслух, обратившись к Ясе: 'Интересно, что воспринимает папа из того, что мы видим и чувствуем здесь?' Но дочка восприняла вполне конкретно мой риторический вопрос и ответила неожиданно мудро, откликнувшись моим мыслям и показав свою осведомленность: 'Только Одиссей на мачте слышит пение сирен. У его команды уши залеплены воском.'
Сам изумрудный Будда находится в алтаре храма, фотографировать который запрещено: видно, чтобы финансы туристов направлялись к продаваемым буклетам открыток (которые мне не очень понравились, как слишком банальные). Потому что во всех других Таиландских храмах фотографировать можно, и монахи сами предлагают это, стимулируя интерес иностранцев к своим духовным ценностям. А при входе в храм Изумрудного Будды даже обращают внимание на то, чтобы одежда была приличной (у женщин должны быть закрыты плечи и колени: то есть надо одеть что-то с рукавами и не слишком короткую юбку, в шортах и слишком открытых шлепанцах тоже могут не пустить). В другие буддийские храмы Таиланда иностранцам можно входить в каком угодно виде. Почему столь священен образ изумрудного Будды? Может, потому что зеленый — цвет самой жизни. Когда мы с Сияной вошли туда, храм уже скоро закрывался, и буддийский монах принес и положил ключи — внизу от алтаря.
Образ изумрудного Будды и его скульптура, сделанная из зеленого нефрита: отчего она слегка светится — пришли в Бангкок с гор: из Чианг Рая. Возможно, культура буддизма пришла в Таиланад с отрогов Тибета, хотя вид защитников несомненно демонстрирует южно-индийское влияние. Для истории Таиланда нефритовая статуя была обнаружена в 1434 году, перевезена в Лампанг, потом в Чианг Май — столицу северного Таиланда. Оттуда на 200 лет попала в Лаос, а командующий Тайской армией, который одержал победу над Лаосом и стал королем Рамой I, привез ее обратно. (Надо сказать, что тайцы и лаосцы — близко родственные народы, и их взаимоотношения, как и отношения их стран, вероятно, носят неформальный характер. Сегодня нет проблем получить визу из Таиланда в Лаос и обратно — чем путешественник может воспользоваться, если у него есть время.)
Изумрудный Будда сидит на троне в традиционном Тайском стиле из позолоченного резного дерева. Летом, зимой и в сезон дождей его укрывают разным одеянием: которое меняют три раза в год во время специальной церемонии, где участвует Тайский король. Летом статую покрывают золотые листья, в сезон дождей (буддийский пост) — оранжевое одеяние отшельника, зимой — более царственная, вышитая золотом мантия. Картины на стенах иллюстрируют сцены жизни Будды и другие эпизоды истории буддизма, а также буддийскую космологию и Тайские пословицы (последнее я прочла в буклете). Конечно я не смогла прочесть пословицы на стенах храма, но могу привести для интереса привести примеры Тайских пословиц: '
А для космологии буддизма характерно стремление умножить все элементы мироздания до бесконечности (энтропия — тоже черта знака Близнецов). Бесчисленное число миров группируется в мировые системы: которых больше, чем песка в реке. Каждый мир — плоский диск земли, он лежит на воде, та покоится в воздухе, а воздух в сияющем пространстве вакуума (акаша). В центре мира стоит огромная гора Меру, вокруг которой вращается Солнце, Луна и звезды. Ее окружают семь горных хребтов, отделенных друг от друга кольцевидными озерами. За ними — четыре континента в разных сторонах света. На юге жизнь — самая короткая, но только там рождаются Будды. А лучше всего жить на севере, где нет частной собственности, зерно созревает само и люди не работают (прямо как в советской России!). Кроме того, боги и живые существа живут в 20 сферах: 16 из них имеют форму, а 4 не имеют. Все они подчинены законам
