Народные заблуждения и научная правда об алкоголе

не знал и не имел других путей забвения от своей горькой доли, кроме тяжелого дурмана спиртных напитков. Поэт Некрасов, изобразивший в своих стихотворениях тяжелую и беспросветно — горемычную жизнь крепостного народа — раба, в своем стихотворении «Пьяница» пишет:

Но мгла отовсюду черная…
Навстречу бедняку
Одна открыта торная
Дорога — к кабаку.

В другом стихотворении он говорит про крестьянина:

До смерти работает,
До полусмерти пьян…

После отмены крепостного права крестьянство, гонимое из деревни безземельем и голодом, пошло в город продавать свой труд фабрикантам. Появился городской пролетариат. Тогда городские кабаки наполнились новыми посетителями — рабочим людом, который в дни получки, в предпраздничные и праздничные дни валом валил сюда и в пьяном чаду находил здесь забвение от своих беспросветных будней.

Улицы города особенно шумно оглашались теперь пьяной песней, непристойной руганью, дикими криками, драки и поножовщины. В рабочих каморках и казармах тоже шел «дым коромыслом». Тяжким дыханием отравленных сивухой, плачем избитых женщин, всхлипыванием притихших и испуганных детей оканчивался «праздничный день» трудового люда.

Наши русские поэты и писатели не сочиняли хвалебных произведений в честь вина, а описывали народное горе и народные несчастия, происходящие от пьянства.

Поэт Алексей Толстой в своих стихах так изображает то пьяное время:

По нашему русскому царству,
На кляче разбито» верхом,
Один богатырь разъезжает
И взад, и вперед, и кругом
Покрыт он дырявой рогожей,
Мочалы вокруг сапогов,
На брови надвинута шапка,
За пазухой пеннику штоф
«Ко мне, горемычные люди!
Ко мне, молодцы, поскорей!
Ко мне, молодицы и девки—
Отведайте водки моей»!
Красив ли он, стар, или молод—
Никто не заметил того
Но ссоры, болезни и голод
Плетутся за клячей его.
И кто его водки отведал
От ней не отстанет никак,
И всадник его провожает
Услужливо в ближний кабак.
Стучат и расходятся чарки.
Рекою бушует вино.
Уносит деревни и села
И Русь затопляет оно;
Дерутся и режутся братья
И мать дочерей продает
Плач, песни и вой, и проклятья

Питейное дело растет. Пьянство вошло в быт народа, стало обычаем и неизменным спутником народного быта. Рождение человека, все события его жизни (солдатчина, женитьба, окончание учения, поступление на работу и пр.), смерть человека сопровождались водкой и пьянством. Пили от горя и пили с радости, пили от нечего делать и пили «с устатка» (при усталости), пили при встрече, пили при расставании. «Годовые», «храмовые», «престольные», «местные» и прочие праздники проходили в пьяном угаре. Именины, новоселье, выборы, сходка, покупка и т. д., и т. д., — все это были поводы и случаи для выпивки. Покупку надо было «обмыть», удачу «вспрыснуть», горе — «залить»… Особенно пьяно гуляли «у праздника»:

Не ветры веют буйные,
Не мать — земля колышется
Шумит, поет, ругается.
Катается, валяется,
Дерется и целуется
У праздника народ!.
А вот едут «от праздника»:
Скрипят телеги грязные,
И, как телячьи головы,
Качаются, мотаются
Победные головушки
Уснувших мужиков.

Умны крестьяне русские, Одно не хорошо: Что пьют до одурения, Во рвы, канавы валятся — Обидно поглядеть.

Л. Некрасов.

Народное пьянство с каждым годом росло и принимало угрожающие размеры.

С 1894 г. русское правительство, по проекту бывшего тогда у власти министра финансов Витте, стало вводить государственную винную монополию, т. е. продажу водки правительство брало в свои руки, и все доходы от этого дела стали поступать в казну. До этого питейные доходы правительства получались от государственного акциза на спиртные напитки и от сбора за патенты на право их продажи. Производство спирта, а также право торговли виноградными винами и пивом и после введения винной монополии остаюсь за частными лицами, которые платили за это правительству большие налоги. Введение винной монополии делалось якобы с целью сокращения народного пьянства, но на самом деле оно не только не сокращалось, но с каждым годом количество потреблявшегося в России спирта продолжало расти. Так, в