Мертвое «да»

И нарядного яркого лета.

Под окном осыпается клен,
Свежий ветер неровен и волен.
Я тобою, сентябрь, ослеплен,
Я тобой очарован и болен!

Не звенит утомительный плуг,
И река не смывает плотины,
По деревьям развесил паук
Золотую парчу паутины.

Бледный свет обозначил виски,
И глаза улыбнулись смелее.
Неотступное бремя тоски
Надвигается все тяжелее

И безжалостно сводит с ума.
…Но уже неподвижным чернилом
Стали воды… И машет зима
Ледяным и жемчужным кропилом.

Ste-Genevieve des Bois

«Кое-где оставались снега…»

Кое-где оставались снега,
Но уже зеленели посевы.
На высокой колонне строга
Неусыпная тень Приснодевы.

(Приснодева спасла от чумы
Этот город в пятнадцатом веке.)
Поздней ночью на площади мы
Расставались с тобою навеки.

В черной башне потухли огни,
Замолчали в тоске переулки.
Мне осенние вспомнились дни,
Мне припомнились наши прогулки,

И любимые наши места,
Древний крест, потемневший и строгий.
По полям разошлись от креста
Разорвавшейся лентой дороги.

В бледном небе сквозили леса,
Но не грели лучи золотые.
Неотступные эти глаза
В Октябре я увидел впервые.

И за их ослепительный взгляд
Полюбил эту местность и осень.
Только выпив заманчивый яд,
Я заметил, что он — смертоносен.

…Перелески белели, лески,
В горностай разодетые срубы…
А теперь и напиток тоски
Пусть попробуют бледные губы.

После милой короткой зимы
Солнце подняло сонные веки.
На проснувшейся площади мы
Расставались с тобою навеки.

И когда уж совсем занялись
Небеса, согревая посевы, —
Нас покинуло счастье и ввысь
Улетело к ногам Приснодевы!

«Воспоминанием невмочь…»

Воспоминанием невмочь
Душа сегодня истомилась.
По небосклону покатилась