криминалисты обнаружили микроследы шерстяной ткани темно-синего цвета. Трудно себе представить, чтобы все члены преступной группы ходили в одинаковых пиджаках, сшитых из одного и того же материала.
— Бомбу мог сооружать один член группы, а убивать Стояновского совсем другой. — Полковник нарочно старался сбить поручика с толку.
— Теоретически это, конечно, возможно. Но думаю, что преступник, совершивший убийство и вторично пошедший на убийство — я имею в виду покушение на меня, — скорее всего, сам отважился и на третье покушение. И еще: изготовлявший бомбу, помимо всего прочего, видимо, охотник. А если подойдет и его пиджак, у нас будут все основания предъявить ему обвинение в трех преступлениях. А уж тут-то, если даже он и не убивал Стояновского, он сам охотно назовет убийцу: все-таки, как ни говорите, а разница большая — обвинение в двух неудачных покушениях или в одном, но совершенном убийстве. В тюрьме от солидарности преступников не остается и следа. Мелкая рыбешка сразу «расколется», стремясь отделаться одним-двумя годами вместо пожизненного заключения, а то и «вышки». Самое главное — схватить всех. А там уж мы отыщем непосредственного исполнителя. В этом я совершенно уверен.
— Чем сегодня занимается Шиманек?
— Я послал его в химторгимпорт: нужно установить, много ли этого самого зеосила мы ввозим из-за границы, кто и в каких количествах его закупает и где этот продукт используется. Есть ли он в розничной продаже? Без этих исходных данных трудно выяснить, кому этот белый порошок сбывают.
— Ладно, — согласился полковник. — Ведите и дальше следствие в этом направлении. Посмотрим, что из этого получится. Будьте осторожны и не спугните преступника раньше времени. Не забывай и о себе.
— Теперь это уже не имеет значения, — улыбнулся поручик. — Сейчас делом вполне может заниматься любой из работников. Главное — связать лопнувший мешок зеосила с убийством Стояновского.
— Но преступник не знает, что ты связал уже эти два обстоятельства. Ему по-прежнему может казаться, что тебе не удалось пока сделать этого открытия и поделиться им с нами. У меня не гак уж много офицеров, и я совсем не хочу лишаться одного из них.
Подпоручик Шиманек вернулся из управления внеш-торга с густо исписанным блокнотом. Он теперь вполне мог стать экспертом в области химимпорта для производства косметики, резины и строительных материалов.
— Зеосил, — начал докладывать подпоручик своему другу, — название французское. Он представляет собой мельчайшего помола кварц с определенными добавками, составляющими секрет производителя, широко применяется в разных отраслях промышленности. Производят его и другие страны. В частности, Соединенные Штаты, Испания, Италия. Из социалистических стран — Советский Союз и Чехословакия. Но оба эти государства его не экспортируют, полностью используя для своих внутренних нужд. В Польше тоже производится нечто подобное, но в очень малых количествах и значительно худшего качества: дело в том, что в Польше, богатой самыми разными минералами, почти нет такого типа залежей кварца, — и наш рынок в основном обеспечивается за счет импорта из Франции на основе долгосрочных торговых соглашений. Ну, о цвете зеосила говорить тебе не надо, — с ехидцей добавил Шиманек, — ты его не только видел, но, кажется, даже пробовал на зуб. Правда, работники внешторга утверждают, что он не имеет вкуса, но у тебя на этот счет, возможно, другое мнение?
— Перестань паясничать. Где используется этот зеосил?
— У него просто неограниченная сфера применения! Главное его преимущество — низкая склеиваемость, но только при очень тонком помоле. Значительно меньшая, чем, например, у муки или цемента. Благодаря этому материалы или массы, содержащие зеосил, отличаются повышенной скользкостью, очень хорошо размазываются. В строительстве, а также в литейном производстве качество жидкости для смазки форм зависит от большего процента содержания этого порошка. В косметике — то же самое с пудрой и кремами. Пока не был открыт зеосил, приходилось использовать цинковые соединения, но они оказывают вредное воздействие на кожу, зеосил же абсолютно нейтрален и никакого вреда не оказывает Помимо всего прочего, он используется в резиновой промышленности и по качеству лучше талька, которым посыпают изделия из резины для предупреждения их склеивания и растрескивания. Используется он также при производстве игрушек и красителей.
— Кто его у нас покупает?
— Потребность в нем во много крат превышает наши импортные возможности. Частники и ремесленные кооперации зеосила практически не получают. Разве что брак.
— Что значит — брак?
— Ну, случается, какая-то партия подмокнет и затвердеет или сильно загрязнена. Государственной косметической промышленности, которая должна для производства пудры и кремов использовать химически чистое сырье, не окупаются сложные операции по очистке зеосила. Именно такие «подпорченные» партии попадают в розничную торговлю. Некоторое, незначительное, количество зеосила поставляется в «Павекс»[3]. Порой за валюту внешхим-торг продает небольшие партии зеосила кооперативам, производящим косметику.
— Из сказанного тобой вытекает, — заключил поручик, — что этот белый порошок — большой дефицит и его легко можно реализовать на черном рынке. Надо проверить, действительно ли его там сбывают и по какой цене.
Опять на Торуньской трассе
В один из ближайших дней Чесельский вновь отправился на строительство Торуньской трассы.
— Я хочу порекомендовать вам для разговора, — встретил его на стройке Януш Адамчик, — Казимежа Фаенцкого, одного из наиболее опытных мастеров в бригаде Стояновского, специалиста по опалубке. Стояновский работал с ним еще на строительстве Лазенковской трассы, привел его оттуда, очень ценил и всегда с ним советовался.
Казимеж Фаенцкий выглядел человеком крепко сбитым и, как говорится, ладно скроенным. Высокий, стройный, он был красив и как-то внутренне элегантен. Даже рабочий комбинезон сидел на нем иначе, чем на всех других.
Поначалу разговор не клеился: мастер отговаривался тем, что по делу о смерти Стояновского ему ничего не известно.
— Ну хорошо, — не стал настаивать поручик, — давайте поговорим о другом. — Скажите, почему так получилось, что в июне ваша бригада, всегда намного превышавшая план, стала вдруг давать сбои?
— Мы сбоев не давали. Опалубка всегда готова была к сроку. А вот у бетонщиков действительно что- то не ладилось. Бетон долго не схватывался, и мы задерживали снятие опалубки.
— Может быть, цемент был плохой?
— Стояновский сначала тоже так думал и грозил отдать жуликов с бетонного завода под суд. Но потом провел какие-то анализы, и оказалось, что бетон в порядке.
— Что же, по-вашему, было причиной того, что бетон не отставал от опалубки?
— Опалубка не отставала от бетона, — поправил Фаенцкий. — Держалась как приклеенная. Снимать удавалось только на пятый или шестой день.
— На стройке немало разных специалистов. Что они говорили?
— Со специалистами дело известное: одни говорят одно, другие — другое. Всяк сваливал на соседа.
— А что говорил Стояновский?
— Я же сказал, сначала он грозил бетонщикам, а потом послал пробы бетона и цемента на анализ. Из института ему сообщили, что все анализы в норме, я сам слышал, как он разговаривал по телефону.
— Ну и что дальше?
— А дальше — Стояновский звонил в производственный кооператив, на котором прежде работал и откуда нам доставляют виксил. Он предполагал, что, может, виксил подводит, если цемент в норме, а
