сейчас. Во-вторых (а он допускал, что это свершится раньше, чем первое), ему очень хотелось, чтобы отец начал фехтовать с ним в паре. Отказ Корина не был продиктован опасением. Кузнец не ведал страха. Но для Конана каждая отговорка означала то, что он по мнению отца не достоин называться воином. Юный киммериец всей душой желал своего признания и не остановился бы ни перед чем, чтобы его заслужить.
— Я должен показать ему, — прошептал Конан, вновь выглядывая из-за дерева, тогда как Ардел сотоварищи продолжали плестись, утопая в снегу. Мальчик улыбнулся и снял с плеча сумку с тетеревом, пойманным в западню. Закрепив петлю ремешка на нижней ветке, он зачерпнул горсть снега и слепил из него плотный шарик. Затем скатав еще парочку, выскользнул из своего укрытия.
Пригнувшись, он быстро переместился к россыпи валунов, которые находились как раз на пути отряда, направлявшегося в ущелье. Камни хорошо скрывали его от посторонних глаз. Как только Ардел оказался на расстоянии броска, Конан высунулся и швырнул первый снежок. Снаряд попал точно в цель, Ардел подскочил на месте и стал озираться по сторонам. С его лица мгновенно исчезло самодовольное выражение.
— Это пикты! — завопил он. — Нас обстреливают!
Конан поднялся и снова бросил. Второй снежный комок угодил другому парню в голову. Юноша попятился. Потеряв равновесие, он сбил с ног одного из своих товарищей. Два тела, переплетенных между собой, скатились с тропы в овраг.
— Пикты! Пикты! — в рядах отряда Ардела, ранее организованного, возникла паника и он рассыпался в мгновение ока.
Давясь от смеха, Конан присел обратно за валун, чтобы тут же издать карканье ворона, используемое одним из пиктских кланов, как боевой клич. Эти звуки слились с воплями ужаса, которые постепенно стихали, поскольку перепуганная молодежь бросилась бежать обратно в деревню. Конан послал им вслед еще один подобный «клич». А после, плюхнувшись в снег, уже позволил себе от души посмеяться.
Веселье продолжалось, пока до него не донесся настоящий вороний крик.
Мальчик замер, прижавшись спиной к камню. Его напряженный взгляд скользил по прилегающей к убежищу территории. Однако никакого движения замечено не было. Морозный воздух сохранял безмятежность. Солнечный свет, проникающий сквозь ветви деревьев, рисовал на снегу полосы и круги. Чужих следов, кроме тех, что оставил отряд Ардела, также не наблюдалось.
Тем не менее, все это вовсе не означало, что в окрестностях никого нет. Посему сидящий на корточках Конан, не снимал руки с рукояти меча. Ему хотелось вернуться за тетеревом, но, таким образом, можно было бы попасть в засаду. И все-таки он принял решение. Сглотнув слюну, юный киммериец сделал шаг вперед.
Снова раздалось карканье.
Конан взглянул направо. Большая черная птица с ветки следила за ним.
— Ты просто обычный ворон, или боги послали тебя за мной наблюдать? — мальчик произнес эти слова, чтобы затушить в груди искру страха, понимая, что сейчас подражает манере деда, когда тот рассказывал свои истории. — Так кто ты?
Птице, или посланцу богов, зрелище, по-видимому, наскучило. Каркнув напоследок, ворон расправил черные крылья и взмыл к небесам.
Все еще сохраняя осторожность, несмотря на то, что теперь был уверен в своем одиночестве, Конан направился к дереву, где оставил подвешенного тетерева. Потом он спустился по склону холма, шагая вдоль тропы, вытоптанной в снегу парнями Ардела. Мальчика радовало, что ему удалось их так легко напугать. Вместе с тем, Конан не мог скрыть отвращение от того, что они даже не попытались скрыть свои следы или хоть как-то обмануть вражеских лазутчиков. Их следы вели прямо в деревню.
Конан шел домой, часто останавливаясь, чтобы удостовериться в отсутствии возможной слежки. На выходе из леса он услышал звуки тревожного набата со стороны деревни. Когда же мальчик достиг последнего пригорка, то увидел группу воинов, ведомых Арделом. И главное, среди них был его отец!
Заметив сына, спускающегося с пригорка, Корин упал на колени.
— Хвала Крому, что оставил тебя невредимым! Ты ведь, правда, не пострадал, Конан?
— Со мной все в порядке, отец.
Корин поднялся с колен.
— Ардел, отведи Конана в деревню. Думаю, мы сможем теперь самостоятельно найти пиктов.
Конан засмеялся.
— Нет в лесу никаких пиктов, отец.
— Они там были, — сверкнул маленькими поросячьими глазками Ардел. — Военный отряд, численностью не меньше дюжины. Из клана Ворона. Они заманили нас в ловушку.
Корин схватил сына за плечи.
— Что тебе известно об этом?
— Я видел, как наши парни крались по лесу. Я забросал их снежками, каркая по-вороньи. Они испугались и убежали.
— Он лжет. Я знаю, что видел пиктов, — Ардел стукнул себя в грудь кулаком. — Я ни за что не побежал бы от ребенка.
Кузнец отпустил плечо Конана.
— Следы расскажут нам, что произошло в действительности. Махон и Сенан сходят на разведку. Ты же, Ардел, можешь со своими товарищами вернуться в деревню. Остальные будут дожидаться разведчиков здесь.
Конан ухмыльнулся, глядя как юноши уходят в сторону деревни. Их отослали домой, но его-то оставили с отцом и другими воинами ждать вестей. Наверное, так и должно быть.
— Конан.
— Да, отец? — мальчик покосился на двоих разведчиков. — Я ведь не солгал.
— Я не ожидал другого, — кивнул кузнец. — Но какое задание тебе было дано нынешним утром?
— Проверить силки…
— А разве это подразумевает также слежку и сеяние паники среди старших товарищей?
— Нет, отец.
— Этого мало, — Корин скорбно покачал головой, его плечи поникли. — Оглянись вокруг, Конан. Два десятка воинов отправляются в лес сдержать передовой отряд пиктов, чтобы остальные смогли подготовиться к защите нашей деревни. И все потому, что тебе вздумалось выкинуть шутку.
— Да, но…
— В общем так. Ты немедленно пойдешь в деревню. Будешь заходить в каждый дом и выполнять любую работу, которую тебе поручат в наказание за твою глупость. Ты будешь чистить нужники, колоть дрова, таскать воду. Будешь делать все, что людям необходимо.
Корин помолчал, потом вскинул голову и обратился к воинам:
— Не нужно его жалеть. Мой сын добровольно отказался от детства, желая стать мужчиной. Поэтому ему не удастся избежать наказания, только из-за того, что по годам он еще ребенок. Вы понимаете?
Каждый из воинов угрюмо кивнул. Конан чувствовал себя ничтожным, стоя в круге суровых людей. Он так хотел исполнить свое предназначение, как мужчина, как киммериец, а вместо этого принизил себя в их глазах. К горлу подкатил комок, живот свело. Уголки глаз наполнились слезами, рожденными стыдом и разочарованием. Однако мальчик не позволил упасть ни одной.
— Теперь иди, приступай к своим обязанностям, — сказал Корин.
— Хорошо, отец, — произнес он глухим, хриплым голосом.
— И еще, Конан… — кузнец протянул руку. — Твой меч.
Когда Конан добрался до дома, солнце уже закатилось, как минимум, часа три назад. Отец сидел за столом. Миска с остывшей тушеной олениной ждала мальчика, но тот совсем не чувствовал голода. Тогда от холма он летел, как на крыльях, и благодарил Крома за то, что никто не видел его слез. Он лишь однажды позволил себе упасть, чтобы снегом стереть их следы со своего лица. Потом он сделал все дела и даже больше, надеясь, что его усилия не помогут вернуть назад меч. Однако в глубине души, подросток опасался,
