братья Эренлиб (Яновские) основали в Берлине в 1922-м одно из первых предприятий этой сети — акционерное общество «Востваг», имевшее впоследствии филиалы во многих странах мира. Мобсеть в основном помогала в легализации разведчиков и финансовом их обеспечении.
Одновременно Борович являлся техническим секретарем делегации Коминтерна и ЦК РКП(б) в Дрездене и руководителем ее нелегальной техники во время так называемого «Германского Октября» осенью 1923 года — неудавшейся попытки большевистского восстания в Германии. Несколько ранее, в декабре 1922 года, он же сопровождал советскую делегацию в составе Радека, Лозовского и Ротштейна на международный конгресс мира в Гааге, организованный профсоюзами (где присутствовал на закрытых совещаниях советской делегации с западными рабочими лидерами), а в начале 1923 года — Карла Радека на съезд компартии Норвегии в Осло. Работая в берлинской и венской резидентурах, Борович познакомился с печально известными позднее перебежчиками — Вальтером Кривицким и Игнатием Рейссом.
Резидентом в Чехословакии, вместо С. В. Жбиковского, Лев Борович был назначен в мае 1924-го, а спустя месяц в Праге разразился шпионский скандал. Полиция арестовала 11 человек, которых обвинили в том, что они занимались военной разведкой в пользу СССР. Руководитель этой организации Владимир Горвиц-Самойлов, избежавший ареста, как сообщалось, был связан с агентурой не только в самой ЧСР, но и в Польше, Румынии, Венгрии и Югославии. Возможно, именно с этим связано его недолгое руководство разведкой в этой стране. В сентябре того же года он направлен помощником резидента в Польшу, но и оттуда вскоре был отозван.
Лев Александрович вернулся в СССР в феврале 1925 года и приступил к работе во 2-м (агентурном) отделе Разведывательного управления Штаба РККА, где сначала был завсектором, затем — начальником 1-й части и помощником начальника отдела. В июле 1927 года окончил разведупровские Курсы усовершенствования комсостава по разведке. Относительно спокойная жизнь длилась свыше полутора лет. Осенью 1927-го Борович вновь выезжает в долгосрочную командировку за рубеж, резидентом в Вену. Работает в тех же странах — Австрии, Германии, и на Балканах. Помимо работы по Германии и Польше его задачей являлся сбор сведений о чехословацкой армии, положении в Румынии и Юго-Восточной Европе.
Борович был одним из первых, кто обратил внимание на опасность, которую представляет собой гитлеровский нацизм. Его донесения, по оценке ветеранов военной разведки, отличались глубиной анализа, широтой обзора. Вот некоторые выдержки из них:
«Фашизм вбирает в себя наиболее низменные, деклассированные отбросы общества, именно их он подсаживает на пьедестал „героев дня“. Характерно, все сборища отличаются преднамеренной наглостью, шум, крики, мы-де хозяева положения, надежда нарождающегося национал-социализма».
«Все нахрапистее расталкивает свое окружение Гитлер, он не скрывает, что метит в вожди… Гитлер буквально демонизирует собравшихся, часто срывается на театральный крик, видя, что это нравится обывателям. Тема выступлений одна: „Только национал-социализм принесет вам процветание, все остальное сгнило. Вступайте в наше движение, голосуйте за нас! « И так почти ежедневно, нередко по два-три раза в день“.
Подполковник в отставке Наталья Владимировна Звонарева, работавшая личным секретарем начальника Разведупра Берзина, вспоминала, что некоторые донесения Боровича докладывались высоким армейским и государственным руководителям не в обзорах, а отдельно. Выезжая по спецзаданию за рубеж, Звонарева видела, какой сумасшедший ажиотаж развернулся вокруг книги Гитлера «Майн кампф». Ее навязывали, ее всучивали всем и каждому как «священную книгу» национал-социализма.
«А первую оценку человеконенавистнической исповеди Гитлера, — вспоминала она, — нашла я перед отъездом в своеобразной рецензии, присланной Боровичем, в строках-разоблачениях, в строках- предупреждениях представал автор воюющим политиком, бойцом».
Уже упомянутый нами полковник Буков высоко оценивал Боровича как профессионала: «Тов. Алекс, наряду с профессиональной зрелостью и отличным знанием иностранных языков, обладал ясным умом и разносторонним образованием… Он умел ценить людей и ладить с ними и был притягательной силой для большого круга товарищей. Его отношение к начальству, к подчиненным и к самому себе раньше всего определялись интересами дела. Он умел по отдельным мелочам правильно оценивать обстановку, в которой приходилось действовать, безошибочно отличать врагов от друзей Советского Союза. На служебных совещаниях он отличался ясностью мысли, точностью в определении положения и полинной самокритичностью. Не случайно поэтому, что, несмотря на долгие годы работы за рубежом в нелегальных условиях, т. Алекс сумел избежать провалов, хотя работал в странах, обладающих сильными контрразведками».
Вторая командировка Боровича закончилась в июне 1930 года. К этому времени заместитель председателя РВС Уншлихт перешел на ту же должность в ВСНХ СССР. Это было вызвано тем, что на рубеже 30-х годов резко повысилась вероятность военного столкновения Советского Союза с ведущими странами Запада, в первую очередь с Англией, и все наиболее технически грамотные руководящие кадры были брошены на срочное развитие советской военной промышленности. Вслед за бывшим начальником переходит в ВСНХ и Борович, зачисленный в июле в резерв РККА. Вначале он работает порученцем при Уншлихте в Президиуме ВСНХ, а затем заместителем начальника фосфатного управления Всехимпрома. Тогда же в ВСНХ были направлены ещё два сотрудника Разведупра — Георгий Иванович Килачицкий (август) и Макс Германович Максимов (октябрь).
Однако работа в народном хозяйстве мало соответствовала наклонностям Льва Александровича. Поэтому он с удовольствием откликнулся на предложение Радека, назначенного руководителем Бюро международной информации ЦК ВКП(б), и заняв в июне 1932 года должность ответственного секретаря Бюро стал фактически его ближайшим помощником. С апреля 1934 года он, по совместительству, работает сотрудником технического секретариата Оргбюро ЦК. И всё это время продолжает оставаться в распоряжении Разведупра РККА. Надо заметить, что Карл Радек, фактически явившийся, еще в 30-е годы, одним из основателей модной теперь геополитики, находился в курсе всех тайных интриг и хитросплетений мировой политики, во многом определяя решения Политбюро ЦК ВКП(б) и НКИДа по международным вопросам.
В августе 1935 года Борович возвращается на работу в военную разведку, где начальником уже был не Ян Карлович Берзин, а Семен Петрович Урицкий. В Управлении он получил должность заместителя начальника 2-го (восточного) отдела Разведывательного управления РККА, то есть знаменитого Федора Карина, только что перешедшего в военную разведку из Иностранного отдела НКВД вместе со своим начальником Артуром Артузовым.
В центре интересов Льва Боровича находились Китай и Япония. В 30-е годы военно-политическая обстановка в этом регионе резко обострилась, и Советский Союз был главным препятствием на пути милитаристской Японии и гитлеровской Германии к мировому господству. В случае заключения союза между ними нашей стране угрожала война на два фронта. Чтобы выбрать правильный курс в сложившейся ситуации, советское правительство остро нуждалось в достоверной информации о германо-японских отношениях. Тогда же Лев Александрович начал готовиться к новой командировке в Китай.
Во время аттестации высшего комсостава осенью 1935 года, Борович получил звание дивизионного комиссара, присвоенное ему приказом наркома обороны СССР от 23 ноября 1935-го. Вот как описывает его в этот период жизни советская разведчица Раиса Мамаева: «Повернувшись на какой-то шум, я увидела нового для меня человека. Он стоял ко мне спиной. Отлично сложенный, по-юношески подтянутый, с гордо посаженой головой, волосы каштанового оттенка были ровно пострижены над крепким и упрямым затылком. Я с интересом подумала, какое может быть лицо у этого человека. „Кто это, новенький?“ — спросила я у соседа. „Да что ты, какой новенький! Это Алекс“. Словно почувствовав, что о нем говорят, — дьявольская интуиция и нервная восприимчивость жили в этом человеке, — Алекс повернулся. На меня глянули очень заинтересованные, слегка насмешливые, грустные и еще какие-то очень сложные глаза. Потом мы встречались много раз, так как вместе работали. Он поразительно проникал в людей, с которыми его сталкивала судьба. Узнавал их. И уж если верил в них, то верил безоговорочно. Преданно. И защищал их самозабвенно …».
«Именно меня он выбрал для работы ответственной и опасной. Поверил в меня и начал работать над очень сырым, неподготовленным работником. С ним я прошла большую и трудную школу. Это была
