Сергей вытащил из-за пазухи фотоаппарат, взвел курок своей ракетницы и осторожно прошел еще 100 метров. Но медведь, даже голодный, все равно боялся человека. Зоолог обнаружил только труп лосихи, а медвежьи следы уходили в распадок. Сергей промерил отпечатки передних лап (судя по всему, это был тот самый чужак, следы которого он видел вчера), сфотографировал лосиху, потом, вспомнив о банке самодельной тушенки, помеченной буквой «Х», вырезал из копытного килограмм пять теплого мяса, положил его в рюкзак и пошел назад, к избушке.
Сергей был твердо уверен, что уж этого медведя он обязательно сфотографирует. Но и на следующий день сытый медведь (ночью съевший у лосихи все внутренности) оказался столь же осторожным и не подпустил к себе следопыта. Лосиху зверь перетащил метров на 50 в сторону, в низину, заросшую густым ельником. Он, как и положено, замаскировал добычу, завалив ее ветками. Поблизости росла огромная ель с «лапами» до самой земли. Но медведю она почему-то не понравилась, и он ходил метров за тридцать в сторону, к группе невысоких елочек. Только одна из них приглянулась зверю. Сергей проследил, как топтыгин залезал по ней метра на три вверх (Сергей представил себе, как качалось деревце под его тяжестью), обламывал веточки, стаскивал их к добыче и укрывал лосиху. Сергей в надежде на удачу твердо решил побывать здесь через несколько дней.
Но к этому медведю он так и не попал — другой убил человека. Сергея как специалиста срочно вызвали на место происшествия.
Сергей рассказал, где лежит лосиха, главному лесничему. Тот обещал навестить медвежью столовую, а заодно опробовать недавно приобретенную японскую видеокамеру.
А Сергей поехал в дом умалишенных — именно там произошло несчастье.
Дом скорби, как водится, располагался в бывшем монастыре. После монахов в здании размещался то ли клуб, то ли какая-то коммуна. Над одним из входов виднелась бурая (раньше она, наверное, была красной) надпись «Дело Ленина живет и побеждает», а под ней другая, более свежая, зеленая «Человек не может быть великим, если он не является творцом».
Сейчас в кельях жили тихо помешанные (в учреждении именуемые «обеспеча?емыми», а на местном диалекте — «пошиблёными»). Они бесцельно, словно тени в Аиде, бродили в своих серых робах по территории приюта. Некоторые из обеспечаемых молча выглядывали из окон. А один, небритый и почему- то в ночном колпаке, помахал Сергею рукой из-за старинной чугунной монастырской решетки и печально сказал: «Заходи к нам. У нас весело».
Сергея провели к месту встречи несчастного с медведем. Над собранным трупом (голову нашли где-то в пятидесяти метрах от тела) колдовал судмедэксперт.
Рядом стоял милиционер. Сергей знал не только его самого, но и его кличку. За круглую красную рожу он был прозван Помидором.
— Привет науке! — жизнерадостно сказал Помидор.
Сергей поздоровался.
— А ты говорил мне, что наши медведи мирные. Едят только ягоду, муравьев, да может еще и лосей. А вот и нет! — лейтенант кивнул в сторону трупа. — Я место происшествия оцепил. Чтобы никто не топтался, пока ты не приедешь. — И милиционер показал на дюжину обеспечаемых, которые неподвижно и безучастно стояли, обозначая границы запретной зоны.
Сергей велел им уйти, а сам стал осматривать место происшествия.
Через час он доложил Помидору общую картину трагедии.
Пациент вышел за пределы монастыря и сел на березовый пень. Он ничего не делал — просто сидел, повернувшись в сторону леса. Медведь, судя по следам, весил не больше 100 килограмм, а, судя по обнаруженным волоскам, был светло-бурой окраски. Он обошел несчастного сзади, подкрался метров пять по ложбинке и сделал молниеносный рывок. Смерть была мгновенной. Зверь оторвал у трупа голову, отнес ее в сторону, завалил ветками, а потом вернулся к телу. Но тут его спугнули.
Отчет о происшествии слушали не только милиционер, но также главврач учреждения, судмедэксперт и корреспондент местной газеты.
Последний спросил, как же простому человеку избежать встречи с таежным хищником.
Сергей ему ответил, что если медведь захочет, то он всегда укараулит человека. Но чаще всего он не нападает, а уходит. И поэтому людям в лесу, во-первых, надо быть внимательными, а во-вторых, вести себя шумно, чтобы встреча с ними не была для косолапого неожиданной и он заранее мог ретироваться.
Милиционер, положив руку на кобуру, спросил, можно ли убить зверя из пистолета.
Сергей сказал, что можно.
— Но шансов у стрелка остаться при этом в живых — около десяти процентов, — добавил он.
— А у медведя сколько шансов? – допытывался Помидор.
— А у медведя — около девяноста процентов, — терпеливо разъяснил лейтенанту Сергей. — Однако есть и исключения. Был у меня знакомый геолог. Начальник отряда. То ли фаталист, то ли просто любитель русской рулетки. Что характерно — совершенно не пьющий. И женщинами не интересующийся. И мужчинами, кстати тоже. Так вот, я думаю, чтобы накапливающуюся внутреннюю энергию как-то реализовать, он раза три, а то четыре за сезон оставлял все дела в отряде на напарника, сам брал рюкзак с харчами и уходил в тайгу. Причем из оружия брал только свой штатный наган и патронов тридцать к нему. Возвращался через неделю. Весь ободранный, заросший, но какой-то успокоенный, как будто в к село девкам бегал. Его спрашивают: «Как дела?». А он: «Нормально. Только в этом году медведь больно тощий». И все знали, что он не бравирует. Знали, что он, во-первых, этого медведя встретил. А о том, что эта встреча для медведя была трагической, свидетельствовал мешочек, подвешенный под крышей его палатки, — пузырь с медвежьей желчью. Больше он с убитого зверя ничего не брал. И только с наганом ходил! На медведя! Пошиблёный, одно слово.
Результатом Сергеевых рассказов была обширная статья в местной газете, в которой, помимо сведений об
Помидор же, после разъяснений Сергея о результатах медвежье-человечьих поединков, стал на все рейды вне поселка брать с собой не только пистолет (сменив, между прочим, «макаров» на наган), но и автомат Калашникова.
Но это случилось позже. А пока, сразу же после осмотра места происшествия, Сергей вернулся в себе в заповедник.
У дверей конторы заповедника его встретил сторож. Он симпатизировал Сергею за то, что тот изучает косолапых. Дело в том, что сам сторож пятнадцать лет тому назад пострадал от медведя. Зверь загнал человека на дерево, но последний был недостаточно шустрым, и медведь успел лапой порвать ему ногу. С тех пор сторож при ходьбе продвигал ее вперед палкой. Он-то и сказал Сергею, что лесник уже вернулся из тайги и приглашает всех сотрудников заповедника просмотреть отснятые видеоматериалы.
Материалы были уникальными. Они ясно свидетельствовали, что лесник не имел никакого понятия, как надо пользоваться видеокамерой. По крайней мере, его никто не учил, что даже неподвижные объекты надо снимать в течение минимум пяти секунд, а панорамирование надо делать очень медленно.
Поэтому на экране с пулеметной скоростью промелькнули какие-то коряги (показавшиеся леснику живописными), деревья (на которых, по словам лесника, сидели рябчики), след зайца на снегу, ошарашенное лицо напарника с карабином (взятых на случай нападения зверя), а также весенние виды болота, леса и реки, но показанные с такой скоростью, как будто оператор пролетал мимо них на сверхзвуковом истребителе.
Первые анималистические кадры (и первые матерные слова лесника) были посвящены трупу найденной лосихи.
А дальше шли кадры про медведя. Увидев зверя, лесник так энергично перевел режим камеры на «автофокус», что было слышно, как захрустели ломаемые зубцы шестеренок. После этого на экране монитора изображение стало нерезким. Документалист, видимо, в процессе съемки пытался сделать «картинку» четкой, пространно комментируя свое неумение обращаться со сложной японской техникой и ее
