особняке.
Было около восьми вечера. Скоро отец должен приехать. Начало «операции» и назначалось на это время.
Интересно, как отреагирует отец на свежеприготовленную идею о Виталичке.
Спустившись на первый этаж, Арманд подошел к матери читающей какие-то журналы.
Как дела, мама? — начал Арманд.
— Отца жду… опаздывает. Не может от своих государственных дел оторваться, — немного возмущенно ответила мать. — А ты, Арманд, почему дома? Не влекут привычные ночные клубы, кафе и дискотеки? — мать хитро взглянула прямо в глаза сына. — Что за праздник такой, что за посвящение дому?
— Просто любящим сыном я не могу быть? — схитрил Арманд. — Мы же одна семья и нам надо почаще бывать вместе… Я вырос, мамочка, — сын легким движением прикоснулся губами к материнскому лбу чуть выше виска. Мать немного отстранилась. — Что-то нужно от отца? Машина заменена… Не деньги ли понадобились? — с издевкой угадывала мать.
— Все у меня, мамочка, имеется. Просто, действительно, хочу поужинать вместе с вами. Недолгий диалог между матерью и сыном прервал приход хозяина дома, мэра города, Яниса Зариньша.
— Всем привет, дорогие мои. Как день прошел? — отец всмотрелся в сына. — Арманд, ты приболел, что ли?
— Нет, папа, со мною все нормально, — с улыбкой произнес Арманд.
— Вижу, ты дома, — продолжил Зариньш.
— Нет охоты никуда ехать, хочу с вами поужинать, потом пойду почитаю что-нибудь, — ответил Арманд.
— Мать, он что, выпил лишнего? Не могу понять, где это слыхано, где это видано, чтобы наш сынок с нами ужинал? И на сон грядущий хочет почитать что-нибудь, — засмеялся Зариньш старший.
— Решил остаться дома, вот и все. Ничего тут двусмысленного нет, — с невинной раздраженностью произнес Арманд.
— Поужинаем? — немного призадумавшись, обратился отец к хозяйке дома.
В столовой ожидал приготовленный прислугой сервированный стол: поджаренная картошка с отбивной, мясной салат, салат из капусты и зеленый чай с шоколадом.
— Что у нас нового в городе, в политике, в бизнесе по твоим разведывательным данным, сынок? — начал мэр.
Янис Зариньш прекрасно знал и понимал, что его сын большой прохвост, интриган и вхож в разные круги. Его информация, действительно, часто была бесценна для мэра. С помощью ее он часто делал многозначительные выводы.
— Что касается твоих политических дел, то по городу упорно ходят слухи, что депутаты из других фракций в думе не прочь бы и объединиться против тебя. И, если не снять с поста мэра, то хотя бы набить себе больше цену, этого они уж точно хотят. Что касается честного народа, то от тебя ждут и конкретных решений в социальных делах города, — с видом государственного деятеля тараторил Арманд. — Вот смотри, отец, возьмем пенсионеров, студентов и стоимость билетов за проезд в автобусе и в трамвае. Для них это не такие и малые деньги, тем более, если учесть, что один раз в день им нужно съездить туда и обратно.
Почему бы тебе не снизить стоимость билета за проезд за счет дотации из городского бюджета? Ты сразу на свою сторону склонишь большой электорат своих потенциальных избирателей. Да и по другим сферам можно пройтись, деньги то не твои, а государственные. Так чего бы не воспользоваться ими во благо для себя, да и для избирателей тоже? — Арманд, взглянул на отца.
— Хитер… хитер… однако, мой сыночек… ничего не скажешь, — задумчиво ответил мэр и продолжил мысль сына: — Несмотря на скудный бюджет, городская власть, действительно, может пойти на эти новые тарифы. А про какие сферы ты еще намекал, я что-то не понял, Арманд.
— Например, больше материальной помощи можно оказывать разным спортивным клубам, куда ходят дети и подростки твоих же избирателей. Можно начать больше помогать простым школам или художественной школе, — начал закидывать крючок Арманд.
— А с чего это ты вдруг вспомнил о художественной школе? — внезапно перебил отец сына.
— А с того, папаня, что там учится наша будущая интеллигенция и в большинстве они являются подростками нынешней городской творческой публики. А это важно, отец! Этих людей нужно подкармливать, оберегать, помогать, ведь их кипящее сознание, направленное в нужное русло, для любого политика необходимо. Тем более, не все они за тебя, папа. С одной стороны, они ходят к тебе с протянутой рукой в Думу, а с другой хают твое имя на разных перекрестках, где попало и как попало. Вот вчера мы были на презентации поэта Виталия. Пока вы с мамой ходили и ты щеголял в своем беленьком костюмчике по банкетному залу, твой сыночек прислушивался, что говорят разные пьяные актеришки, поэты и писатели. И мотал себе на ус, — интригующе произнес Арманд.
— Ну, ну, ты договаривай сынок… я в эту вшивую интеллигенцию немало бабок вкладываю. Интересно знать, как они тратятся? — обратился отец к сыну, наливая себе новую чашку чая.
— Дела, отец… — Арманд помолчал. — С одной стороны они с благодарностью говорят про финансовую поддержку мэра, а с другой стороны они высмеивают тебя, говоря при этом, что мэр знает, куда деньги вкладывает. Что, мол, хочет всех подкупить, задурманить наши головы. И то, что мэр крутит махинации с бюджетными деньгами и использует свое государственное положение для развития своего бизнеса. Взять того же Виталия. Я стоял в стороне и лично слышал его рассуждения о том, каким образом мэр города заставляет закупать частные фирмы свое горючее на заправках — всем, мол, выгодно. Мэр города, мол, разным фирмам предоставляет довольно большие льготы по оплате аренды за помещения, за землю. А самое главное, не вставляет палки в колеса их бизнеса: фирмы в благодарность за взаимопонимание закупают у компании Зариньша горючее. И всем выгодно. Доказать наличие коррупции практически невозможно. Также я лично слышал от этого «великого пиита» о давлении мэра на разные газетные издания, о проплате хвалебных статей о тебе и твоего ближайшего окружения, о телевидении, на котором, словно пришибленные пэтэушники, говорят избитые и стандартные, еще с советских времен торжественные фразы.
Виталий вчера был выпившим и не заметил, что я рядом стою, — продолжал нагнетать обстановку Арманд. — Наша власть, говорил он, пытается всеми доступными способами показать свою состоятельность, при этом имитирует улучшение жизни наших горожан с помощью европейских проектов. Другими словами, строят разные спортивные комплексы, модернизируют водоканал, ремонтируют дороги, муниципальные здания. А за счет чего? За счет европейских денег, которые потом нужно отдавать горожанам в виде отчислений из городского бюджета, которые могли бы пойти на другие цели города. И послушай, отец, как Виталий красноречиво продолжает высказывать свои мысли, — городская власть уже набрала не один десяток миллионов евро в долг, и это для нашего-то города Даугавпилса. Пусть он по величине в Латвии и второй город, но промышленность, что осталась от советских времен, практически разрушена. А новые рабочие места даже в прежнем объеме создать не могут, кишка у них тонка для таких серьезных дел. Они могут только брать кредиты и бестолково их распылять на все стороны и, конечно, целенаправленно их направляют туда, где голоден их карман. В городе сформировалась бизнес- политическая структура из определенных лиц, и новым желающим туда входа нет. Вот строится сейчас спортивный комплекс, а какие фирмы строят его? Именно те, кто дружит с властью. А какие деньги они крутят? Те, что выделяет Европа. И кто эти деньги станет отдавать? Притом с процентами! Естественно простые горожане, — продолжал Арманд.
— Ладно, все! Хватит, — разозлено оборвал речь сына Зариньш. — Им сколько не давай, все равно норовят оплевать тебя с ног до головы. Этот поэт, смотрю, сам себе на уме, я давно заметил: говорит одно, а что на самом деле в его чайнике бурлит, под расстрелом хрен узнаешь. Ты у меня, Арманд, шустрый парень, так что я тебя лично прошу, держи меня в курсе «о делах в этих кругах», — добавил градоначальник. — Ты уже стал совсем взрослым и достаточно практичным человеком, поэтому я и хочу,
