простая русская красавица — Варвара, и окружали ее траурные, а подчас и заросшие бурьяном, поля Задонья.
Но все меняется. Изменилось и отношение к донским степям, и стоят они теперь очищенные, обласканные да ухоженные, и кормят, и поят простых русских людей, земляков моих. И пусть имена у них не Петр и Павел, а Олег и Серёжа, или еще как, все равно — это мои земляки, родные россияне! Честь и хвала вам! Каждый из вас — неповторимый кристалл, сверкающий своими, только ему присущими, цветами! И да поможет вам бог в делах ваших!
А куда же все-таки девался самородок? Ведь Оксана Ивановна так и не нашла его! Егор утере не придал почти никакого значения, согласившись, что его взял Андрей, превратил в валюту и вложил все в стройку. Иначе откуда у него столько денег? Но Оксана спросить прямо у Андрея не решилась. Егор-то знает. А это главное. Но получилось не так, как думалось. Егор уехал к новому месту службы, прямо из Исаевского Логова отвезла его тогда в Ростов Светлана. На вокзале простились и... А Оксана Ивановна вернулась домой только к первому сентября. Малой Оксане надо было идти на занятия. И только через два года, когда Егор, уже став отцом, приехал в отпуск, пошел в гараж и осмотрел нишу за слесарным столом, и был обнаружен самородок, лежавший на прежнем месте, как ни в чем не бывало! Тогда Егор вспомнил, как, уезжая в училище, последний раз развернул тряпку, в которой был, завернут драгоценный металл, и сказал:
Заклинаю наперед,
Пусть тебя тут не найдет
И никто, и никогда,
Только я один, всегда!
А ведь узнал Исаев о своих способностях только в училище, почти на год позже! Дома рассказал матери — не поверила, пошли в гараж. Егор видит самородок, мать — нет! Тогда сын взял в левую руку драгоценный металл, а правой трижды перекрестил, и мать увидела! Когда уезжали, самородок забрали, а «тойоту» оставили.
— Видно, судьба так распорядилась, — сказал Егор, — подарен был этот драгоценный металл Ивану, ему и передадим. Ведь теперь на земле снова есть Иван Исаев, ему и решать судьбу самородка. Правильно я говорю, мама?
— Пусть будет так, я согласна, может, хотя бы второй Иван Исаев использует самородок по назначению. Всё таки как все осложнилось.
А Егор Исаев и до сих пор летает над бескрайними просторами Сибири и Дальнего Востока. Однажды он побывал там, где когда-то жил его дед. Завис над развалинами избушки. Нашел-таки место для более или менее безопасной посадки. Было лето, и вокруг все страшно заросло. Порубив винтами молодую поросль, Егор все же посадил вертолет. Зашел в полуразвалившуюся хижину, удивительно, но сразу, же нашел люк подпольного лаза, открыл его, — заискрились разноцветные кристаллы в глубине подполья, и открылся широченный вход! Но Егор, испугавшись, захлопнул крышку, и тут, же на ней подпрыгнуло что-то небольшое, квадратное, покрывшееся многослойной пылью. Это была толстая самодельная тетрадь. Егор отряхнул ее, сдул пыль и на обложке прочитал: «Волчье Логово», а ниже — «Дневник». Я не стану вам рассказывать, что же там было написано. Егор привез этот дневник домой. Всей семьей несколько недель читали его. Там было столько сказочного и необычного, что в двух словах и не перескажешь. А посему должна появиться еще одна книга под общим названием — «Волчье Логово». Иначе будет совсем несправедливо по отношению к судьбе фронтовика, офицера, капитана Егора Исаева, лично наказавшего себя и прожившего в тайге четырнадцать лет! И хотя та избушка, которую построил в дикой непролазной тайге в общем-то донской казак, степной человек, и была почти обычной сибирской. Но что-то родное, неповторимое: то ли каменная большая печь, то ли амбарная пологая крыша, то ли окна, то ли ставни были такими, как в доме Василия Лукича. А вокруг избы невесть откуда даже появилась полынь — истинно степная трава. А лопухи?! Многое здесь, даже в тайге, напоминало Егору о его родине, красивейшем и плодороднейшем крае, Центральном Черноземье. Голуби ворковали по-донскому, козы кричали тоненько, нежненько, и цвета были степной ковыли. Вот обо всем этом и писал Егор в своем дневнике. А все остальное, его приключения в Волчьем Логове, только дополнение к тоске по родному краю.
А край донской живет и расцветает. И даже улыбающиеся подсолнухи цветут сейчас необычно. Они, как тысячи ярко-желтых кристаллов, окруженных белым ореолом, поворачиваясь за солнцем, качают красивыми бархатными головками, будто соглашаясь со мною: «Да, так оно и есть! Возродилась донская степь. Господь не бросил ее на растерзание!» Дух его всегда витает над полями! И да святится имя его! Отца и Сына и Святого духа.
7.07. 1994год
