— Нет-нет, нагрузки категорически исключены, — леди Рада вдруг вернулась к своему властному стилю. — У моего сына хрупкое сложение. И долгие прогулки ему тоже противопоказаны: сейчас же осень, он обязательно схватит простуду.
— Тогда он так и останется хрупкого сложения до конца жизни, — осторожно заметил врач.
— Нет, сэр Мэверин, я решительно вам заявляю, что хорошего общества моему сыну будет достаточно. Вы ведь считаете меня хорошим обществом? — и не дав собеседнику даже шанса ответить на скользкий вопрос, эта поразительная женщина скомандовала. — Присядьте. Выпейте с нами чаю.
— Извините, но я не имею чести быть представленным вашей гостье, — повернулся ко мне врач.
— Это леди…эм… душечка, напомните мне…
— Николетта, — обреченно сказала я.
— Да, правильно, Николетта — дочь сэра Эдварда, владельца Желтых полей. А это сэр Мэверин — наш новый доктор.
— Кажется, две недели назад я зашивал боевые раны одному из ваших братьев, — сэр Мэверин поклонился мне и только после этого сел.
Бьюсь об заклад, что это был Ефим, опять что-то не поделивший с деревенскими.
— Я всегда говорила леди Иветте, что она должна лучше смотреть за своими детьми. Берите пример с меня: я всегда знаю, где мой сын и чем он занят.
— Возможно, будь у вас их восемь, вы бы не были столь уверены, — не удержалась я, крайне раздраженная подобными разговорами о моей семье.
— Но, скорее всего, это сказывается разница в положении и воспитании, — мой комментарий был полностью проигнорирован. — Милочка, положите печенье: это уже второе, а девицы в вашем возрасте должны сохранять стройность талии. Доктор, не правда ли ямочки на щеках просто неприличны для дочери младшего лорда, и моей гостье стоит следить за своим питанием?
Сэр Мэверин стремительно дожевал свое печенье:
— Думаю, что леди Николетта не властна над своими ямочками, и их появление не является следствием употребления печенья.
— Нет, но все же ей следует быть осторожной. Сегодня ямочки, а завтра что? У нее появится родинка над губой? Ни одна девушка такого не переживет — это слишком вульгарно.
После такой тирады растерялся даже доктор. Ну все, довольно фарса! Иначе весь запас иронии, отпущенный мне до конца жизни, останется в этой гостиной — ибо без иронии переносить светскую беседу милой соседки было совершенно невозможно. Я решительно поставила свою чашку на столик:
— Леди Рада, как бы ни было хорошо у вас в гостях, но, думаю, мне пора. Время близится к обеду, а поучительная беседа с вами напомнила мне о моем долге перед младшими братьями.
Фух! Мне удалось погрести свой сарказм под пластами вежливых оборотов. И хотя его уши все еще торчали над этой шаткой конструкцией, можно было надеяться, что хозяйка, сама не обладая даже общепринятой долей такта, ничего не заметит.
— Ну что ж, идите, вы и впрямь засиделись. Но с этого момента, движимая состраданием и добротой, которую велит проявлять церковь, и о которой, к сожалению, так часто забывают люди низшего происхождения, я буду живо интересоваться вашей судьбой. И вы не слишком погрешите от истины, если в каком-нибудь разговоре упомяните меня как свою покровительницу, — леди Рада торжественно закончила свою речь и сложила сухие жилистые руки на животе в ожидании благодарности.
Но благодарность никак не желала изливаться из моего рта — настолько я опешила. Мир сошел с ума! По крайней мере, в этой конкретной гостиной точно витал нездоровый дух. Я покосилась на доктора, но тот умело прикрывал свою полуулыбку чашкой чая.
Так, Николетта, еще немного, возьми себя в руки всего на пять минут — и ты сможешь уйти отсюда без скандала.
— Благодарю вас, — выдавила я, и тут же захлопнула рот, чтобы остановить все те слова, которые теснились за короткой фразой.
За пределами поместья лорда Гордия воздух показался каким-то особенно свежим и сладким. Я прошла через витые ворота и, убедившись, что за мной не наблюдает привратник, с удовольствием потянулась, выполнив несколько наклонов в стороны, при виде которых несказанно бы обрадовался физкультурник в сельской школе, а леди Рада до конца жизни заклеймила бы меня позором.
— Правильно, леди Николетта, мышцам спины необходима небольшая растяжка после долгого сидения в мрачных гостиных, — голос сзади заставил меня едва ли не выпрыгнуть из своих практичных сапог.
Я испуганно обернулась и увидела на дороге доктора. Видимо, и ему посчастливилось вырваться из цепких лап хозяйки.
— Не волнуйтесь, я никому об этом не расскажу, — он тоже вытянул руки вверх, чему очень мешал саквояж, и в точности повторил мои наклоны. — Как же я устал!
— Должно быть, тяжело работать доктором с такими пациентами, как в нашей округе, — улыбнулась я.
— Не поверите, но пациенты везде одинаковы. Просто я очень ленив. Ленив настолько, что мне даже лень вам об этом рассказывать.
Кажется, он и гордился своей ленью настолько, что с готовностью делал из нее занимательные шутки.
— Я думаю, если бы вы были так ленивы, как об этом говорите, то никогда не стали бы доктором, — мы пошли по дороге от Дубков вместе.
— Как раз наоборот: именно поэтому я и стал доктором, а не, к примеру, адвокатом. Адвокату приходится сначала бегать искать себе клиентов, потом бегать за этими клиентами, угождая им. Пациенты же находят меня сами, — сэр Мэверин откинул светлые волосы со лба, немножечко красуясь, но, пожалуй, молодому человеку с такой приятной внешностью это было простительно.
— Но изучить медицину не в пример сложнее, — решила ответить комплиментом я, радуясь новому занимательному знакомому.
— С чего вы взяли? Поверьте мне: в своих болезнях люди гораздо менее изобретательны, чем в судебных исках. К тому же пациент не в пример спокойнее воспринимает весть о том, что после долгого лечения не удалось победить тот или иной недуг, чем сообщение от адвоката, что проиграна его тяжба по ценному имуществу. Никто и никогда еще не требовал у меня вернуть деньги за лечение.
Его врачебный юмор был слегка циничен, но не настолько, чтобы не продолжать беседы. Тем более, наши дороги по счастливой случайности пока совпадали.
— И что же, ни один пациент в округе не доставляет вам хлопот?
— Ну, если исключить матушку лорда Гордия, — подмигнул он мне, — то у вас есть совершенно замечательный мясник по имени Миш, обладающий интригующими познаниями о законах общества.
Меня удивила такая характеристика, хотя заговорила я совершенно о другом:
— Насколько я помню, господин Миш всегда славился отменным здоровьем.
— Не сомневаюсь. Зато его дочери не повезло схватить простуду. Извините, что говорю вам об этом, но, кажется, еще никто и никогда не делал из простуды врачебной тайны. Так вот, я, как врач, должен был прослушать ее легкие, чтобы убедиться, что нет более серьезной опасности, а эта процедура, сами понимаете, всегда ставит дам в несколько щекотливую ситуацию. Каково же было мое удивление, когда после выхода от больной я нос к носу столкнулся с господином Мишем и его рабочим тесаком! Оба потребовали от меня после такого осмотра жениться на пациентке!
— Прямо-таки оба? — засмеялась я.
— Вы себе и представить не можете, насколько требовательным может быть тесак, приставленный к носу! — с притворной обидой воскликнул мой собеседник, но ему явно нравилось, что я находила его рассказ забавным.
— И как же вы спаслись?
— Бегством. По-счастью, мясника отвлек клиент, — сэр Мэверин посмотрел на меня с такой бравадой, словно рассказывал о том, как обезвредил противника, а затем без какого-либо перехода воскликнул. — О Боги, какая тут грязь! Позвольте помочь вам перебраться через это море.
