Остальные повели Альберика сквозь чашу к разрушенному замку, увитому плющом и заросшему крапивой, и заперли там в черном, глубоком подземелье.
А вожак разбойников по имени Оттфрид приближался к Органду. С ним была Зербина, вся в слезах: он рассказал ей, что обнаружил около торжествующего чудовища останки храброго рыцаря; что ему, Оттфриду, неожиданно удалось убить Страх-о-семи-головах; что в доказательство его слуги вскоре доставят все семь отрубленных голов; наконец, он посоветовал ей понемногу привыкать к мысли, что она станет его женой.
Оттфрид был так увлечен своим рассказом, что не заметил неизвестного всадника, который скакал в стороне, преследуя их, как тень. Это был юный паж. Он все видел.
Преодолев страх, он вернулся в лес, отыскал коня, подъехал, дрожа всем телом, к поляне и увидел битву Альберика с чудовищем. Затем он кинулся по следам Альберика сквозь лес, тщетно пытаясь его нагнать, — так быстро тот устремился к Зербине. Там, на опушке, юный паж увидел, как Альберик был схвачен разбойниками, и слышал все, что при этом говорилось. Но паж был один и, конечно, не мог выручить пленника, поэтому он пустился вслед Оттфриду, чтобы найти какой-то способ все рассказать принцессе. Он надеялся улучить минутку и незаметно шепнуть ей, что произошло, но, увы, судьба распорядилась по-иному. Едва паж явился во дворец, как его остановил камергер:
— Куда это ты идешь, как ни в чем не бывало? Где ты шатался два дня?
Мальчик собрался было ответить, но камергер рявкнул:
— Ты просто наглец!
Пажа заперли в комнате, приставили к его дверям другого пажа, еще моложе, чем он, и целую неделю пленник должен был просидеть под замком.
Однако во дворце уже началась такая суматоха, что на это происшествие никто не обратил внимания. Возвращение принцессы и рассказ Оттфрида привели всех в смятение.
Герцог плакал от радости, он уже не чаял увидеть дочь, — она же плакала от горя. Но, будучи мужественной девушкой, Зербина вытерла слезы. Гибель чудовища, думала она, несмотря на то, что прекрасный рыцарь принес себя ему в жертву, — это все же долгожданное избавление, а, стало быть, великое счастье. И она сама вышла на балкон замка, чтобы возвестить всему народу Органда, собранному праздничным пением труб, эту добрую весть.
Хозяин харчевни стоял в первых рядах и смеялся и плакал одновременно: он был уверен, что Альберик мертв. Семь человек из банды Оттфрида вынесли семь тигриных голов и показали их восторженной толпе. И среди этого ликования бедная Зербина протянула Оттфриду руку. Она изо всех сил старалась улыбаться, но не могла пересилить печаль; Оттфрид казался ей безобразным, а его рыжая борода так напоминала пламя, которое извергал Страх-о-семи-головах!
Затем все разошлись. Вдруг Зербина почувствовала, как маленькая рука прикоснулась к ее ладони и оставила в ней пергаментный листок, сложенный вчетверо. Сердце чуть не выскочило из ее груди: принцесса догадалась, что в записке сообщается о судьбе Альберика, и еще не развернув ее, уже была уверена, что Альберик жив. Девушка спрятала пергамент в складках платья и места себе не находила до конца пира, который последовал за торжеством.
Наконец она вернулась в спальню и у огня прочитала:
«ДОРОГАЯ ПРИНЦЕССА, ОТТФРИД НЕ УБИВАЛ СТРАХ-О-СЕМИ-ГОЛОВАХ. ЕГО УБИЛ ТОТ САМЫЙ РЫЦАРЬ, ЧТО СПАС ВАС. Я ВСЕ ВИДЕЛ. ОТТФРИД — РАЗБОЙНИК, ОН ВЕЛЕЛ СВОИМ ЛЮДЯМ СВЯЗАТЬ РЫЦАРЯ И УВЕСТИ ЕГО В ЛЕС. Я ТАМ БЫЛ, Я САМ ХОТЕЛ УБИТЬ ЧУДОВИЩЕ, НО СТРУСИЛ. ТЕПЕРЬ КАМЕРГЕР ПОСАДИЛ МЕНЯ ПОД ЗАМОК ЗА ТО, ЧТО Я УШЕЛ БЕЗ ПОЗВОЛЕНИЯ. ЮНЫЙ ПАЖ, КОТОРЫЙ МЕНЯ ОХРАНЯЕТ, СОГЛАСИЛСЯ ПЕРЕДАТЬ ВАМ ЭТУ ЗАПИСКУ. Я РАССКАЖУ ВСЕ, КОГДА ВЫ ТОГО ПОЖЕЛАЕТЕ, И ГЕРЦОГУ ТОЖЕ.
Едва пробежав глазами записку, Зербина бросилась к отцу. Тотчас послали за Эльясеном, который в подробностях передал все, чему стал свидетелем.
Герцог задумался: что же делать? Единственным доказательством были тигриные головы, но они у Оттфрида. Если его заточат в тюрьму, и Зербина не пойдет за него замуж, все в Органде решат, что герцог воспользовался своим высоким положением, испугался славы Оттфрида и поступил с героем вероломно. Банда Оттфрила воспользуется этим и настроит народ против герцога, — а если разразится война, то зла от нее будет куда больше, чем от чудовища.
Умная, благородная Зербина согласилась с этими доводами, но добилась того, чтобы отец не спешил со свадьбой. Принцесса надеялась, что ей тем временем удастся разыскать своего спасителя и уличить во лжи коварного разбойника.
Горчичник третий. Великан-без-сердца
Ну, а что же Ульрик? Помнишь, он как раз уготавливал с Людовиком дрова на зиму, когда матушка Батильда прибежала к нему с тревожной вестью: вода в колодце Альберика почернела! Ульрик оседлал своего рыжего коня и поскакал в лес, где белые волосы из хвоста альбериковой кобылы, зацепившиеся то здесь, то там за колючий кустарник, вывели его на след брата. Но вот лес кончился — и следы потерялись. Куда идти?
Пока он колебался, выбирая путь, в кустарнике неподалеку раздался громкий треск. Из лесу выскочил кабан и со всех ног бросился через луг. Ульрик помнил, что его старший брат поехал на охоту за кабаном: знал он и то, что кабаны ходят обычно одной и той же тропой. Поэтому, не раздумывая, он пришпорил коня и пустился следом. Весь день Ульрик гнал зверя, пересекая леса и луга, и время от времени на ветвях ему попадался белый конский голос; теперь он был уверен, что находится на верном пути.
К вечеру кабан нырнул в узкую лощину и всадник потерял его из виду. Солнце садилось. У самого горизонта, выделяясь черным пятном на алом небе, появился замок с островерхими башнями.
«Наверно, — подумал Ульрик, — брат тоже заметил этот замок и наверняка попросил там приют до утра. Я бы на его месте так и поступил. Тогда вперед! Только осторожно. Если вдруг Альберику что-нибудь угрожает, эта же опасность подстерегает и меня…»
Правда, были у него меч, острый кинжал и охотничий нож. И Ульрик надеялся, что они помогут ему с честью выйти из любой переделки.
Недаром говорится: за битого двух небитых дают.
Добрый час ехал Ульрик до замка. Вокруг стен шел ров, в нем чернела гнилая вода, и всю округу оглашал многоголосый хор лягушек и жаб. А наверху бесшумно скользили целые полчища летучих мышей. За рвом видны были огромные дубовые ворота, окованные железом, из которого торчали шляпки гвоздей, каждая величиной с апельсин. Мост через ров был поднят. Но, по мере того, как Ульрик приближался к замку, мост начал медленно опускаться под скрежет цепей и поскрипывание балок. «Меня уже заметили», — подумал Ульрик и насторожился.
Тем не менее, он смело ступил на мост. Ворота с грохотом распахнулись перед ним, и он вошел в замок. Так же оглушительно ворота захлопнулись за его спиной, и Ульрик очутился во дворe, вымощенном камнем и окруженном такими высокими стенами, что, казалось, они доставали до ночного неба. Перед ним стояли двое воротных стражей с факелами; над ними кружили сотни голубей, разбуженные светом.
Стражники помогли всаднику спешиться. Один повел коня в конюшню, другой подвел Ульрика к широкой винтовой лестнице, которая занимала внутреннюю часть одной из башен. Они поднялись один за другим и вошли в длинный высокий коридор. По нему гуляли такие сквозняки, что стражник вынужден был прикрыть факел, а Ульрик наклонился вперед, чтобы ветер не сбил его с ног. Наконец они миновали бронзовые двери, инкрустированные слоновой костью, и увидели человека огромного роста, одетого в бархат и парчу, который проговорил глухим тусклым голосом:
