успокоились. Но после смерти отца соседи ехидно напомнили о наследстве: «Так вам с Софьей все досталось или той врачихе что-то перепало? Не упустите момент, Иосиф! У этой стервы очень хваткая рожа».
А вчера позвонил нотариус Гриневский. Он сказал, что завещание академика хранится у него, и в пятницу он его официально огласит.
— Олег, я вас прошу — пойдем вместе. Вы поможете мне, как мой консультант, как доверенное лицо. Я оплачу ваши услуги, но только потом, когда наследство получу. Или бесплатно помогите, как друг семьи.
— Какой я друг. Мы только сегодня познакомились.
— Не важно! Вот прямо сейчас я назначаю вас другом семьи. Вы согласны, Олег?
— Согласен, Иосиф Трофимович, а вы слышали о фигурках, которые Фаберже делал для вашей бабушки?
— Для Фаины? Слышал я эту легенду!
Собакин попытался раскурить погасшую трубку. Но руки его дрожали, и он никак не мог справиться со спичками — они ломались или сразу гасли от резкого движения, Иосиф повернулся к тумбочке и начал копаться в груде разных вещей. Наконец на дне кучи «мусора» он нашел зажигалку, но охота курить уже пропала.
— Слышал я, Олег, эту легенду. Или не легенду, а быль. Может быть и так! Даже точно, что так. Когда была еще жива бабка Фаина, я был у нее в Малаховке и видел там пуделя с блестящими глазами. Я даже играл с этой собачкой.
— И что потом?
— А ничего! Фигурку от меня спрятали, и этого пса я больше не видел. Но я помню, как бабка прошептала мне…
Собакин резко встал, запахнул халат, осмотрелся, подошел к Олегу и произнес тихо, прямо в ухо:
— Она мне сказала: «Не торопись. В свое время узнаешь и про пуделя, и про его братьев. Ты будешь очень богатым».
Последние три недели нотариус Гриневский ходил по лезвию. До вчерашнего вечера он очень волновался и вел себя осторожно. Феликс надеялся, что все само рассосется.
Не рассосалось!
Вчера нотариус возвращался домой поздно. В полной темноте он припарковал свой синий «Лексус» за кустами сирени. Было удивительно, что ближайший фонарь не горел. Еще вчера он светил, а тут как-то неожиданно сдох.
Место было знакомое, и Феликс Олегович поставил машину на ощупь.
Он уже открыл дверцу «Лексуса» и хотел выходить, но темная фигура вдруг выплыла из куста сирени, схватила его за руку и выдернула из машины, Феликс хотел высказать свое возмущение, но опять не успел. Еще одна тень появилась слева, обняла за плечо и прошептала обидные слова:
— Ку-ку, Гриня! Лучше молчи, или придется сделать тебе больно! В квартире кто-то есть?
— Я не понимаю! Это вы, Харитонов?
— Это я! Так в квартире пусто или как?
— Сейчас в квартире никого нет. Но мы так не договаривались! Это возмутительно! Это не по понятиям!
— Пошли уже, урка. Дома у тебя посидим, как люди, побазарим. Устали мы тебя ждать.
Гриневский надеялся, что Харитонову возразит Марк Ситник. Он тоже бандит, но постарше, поумнее и поинтеллигентней.
Но Ситник молчал и даже грубо пихнул нотариуса в сторону подъезда.
Гриневский шел, подчиняясь силе, он надеялся, что у лифта появятся соседи, а бандиты убегут, опасаясь свидетелей.
Но все соседи, как повымерли!
Вот когда не надо, то они везде толпятся и галдят во все глотки. А когда тебя убивают — они спят без задних ног.
Нотариуса пока не убивали. Хотели бы убить — пристукнули у кустов сирени. А раз оставили в живых, значит, хотят поговорить.
Феликс Олегович своими ключами открыл все три замка, и вяло улыбнулся, приглашая гостей:
— Проходите. Но, простите — у меня не убрано.
— Ничего. После нас — еще хуже будет.
В какой-то момент Гриневский искренне поверил, что у них будет беседа. Пусть жесткий, пусть базарный, но разговор, а не мордобой.
Нотариус расслабился и не заметил удара. Он не понял, как от руки Яши Харитонова получил удар в челюсть.
Феликс на время потерял сознание и начал падать, хватаясь руками за воздух.
Очнулся Гриневский в центре комнаты. Он сидел на стуле и не мог пошевелиться, поскольку был привязан обрывками зелено-голубой простыни.
Нет, это свинство!
Мало того, что бандиты отправили его в нокаут, так они еще рылись в его белье и разорвали любимую простынку с морем, пальмами и облачками.
— Не ожидал я от вас, ребята! Марк, мы же договаривались, как деловые люди. Почти, как джентльмены!
— Красиво говоришь, Гриня. Мы и вправду не так договаривались.
— Ах, так вы о деньгах? Я заплачу!
— Когда?
— Через три дня!
— А ты обещал три дня назад. Так?
— Так!
— Мы для тебя сейф на даче вскрыли? Так?
— Так!
— Что было внутри — принесли? Принесли! Где бабки! За такие дела мы и опустить можем. Чтоб завтра вся сумма была! Пойдем, Яша. Пусть клиент посидит и подумает.
И они на самом деле ушли, захлопнув за собой дверь.
Гриневский хотел крикнуть им вслед, хотел попросить развязать, но передумал.
Не буди лихо, пока оно тихо!
Ушли, и ушли!
Нотариус дотянулся ногами до пола и приподнялся. Он стоял в раскоряку, как черепаха со стулом на спине.
Потом он пошел! Ноги были связаны у колен, и шаги были куцые, а походка вразвалочку.
Он направлялся на кухню, где на столе разбросаны острые ножи.
Только через час он разрезал все веревки!
Потом Феликс выпил стакан водки и пошел в душ. Надо срочно отмыться от контактов с бандитами и спать. Завтра много работы.
Главное — завтра надо добыть деньги для этих уродов. Иначе — опять к стулу привяжут. Или, как обещали, куда-нибудь опустят.
Это в американских фильмах офис юриста — дворец. А у Феликса Олеговича была контора в здании строительного треста.
