последовательно отклонял предложения этого «специалиста по восточной Европе», о дифференцированном и «научном» подходе к народам, населяющим Советский Союз. Розенберг стремился противопоставлять народы СССР друг другу. Когда стало ясно, что быстрой победы в войне против СССР достичь не удастся, и на оккупированной советской территории начало нарастать движение Сопротивления, Розенберг постепенно прекратил разглагольствования о советских «недочеловеках» и в 1944 г. даже начал ратовать за «большой пропагандистский марш-маневр в борьбе за душу русских».
Переход власти в Германии в руки Гитлера изменил ситуацию в советско-германских отношениях. Она теперь в корне отличалась от той, что существовала в 20-е годы. В политике, экономике и военной сфере верх взяли те силы, которые, по сути дела, разделяли нацистскую идеологию, уже давно поддерживали нацистское движение и сыграли важную роль в обеспечении его политической победы.
Основные ориентиры внутренней и внешней политики Германии на ближайшее время были намечены Гитлером уже в первые дни его правления: сначала «полное искоренение марксизма» и «строительство вооруженных сил», затем «завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация». С этого момента под воздействием националистической пропаганды, политики милитаризации, внутри- и внешнеполитических успехов гитлеровского режима началась стремительная нацификация германских элит.
В отношении подготовки к войне и военных целей Германии между нацистским режимом и элитами существовал широкий консенсус. По крайней мере, по трем пунктам между ними не возникало принципиальных разногласий:
во-первых, возвращение того, что было потеряно Германией в результате первой мировой войны, прежде всего территорий на Востоке и колониальных владений;
во-вторых, достижение военных целей, которые Германия ставила перед собой еще в первой мировой войне, в том числе завоевание территорий в Восточной Европе; в-третьих, ликвидация СССР.
Безусловно, когда мы говорим о консенсусе между Гитлером и элитами, это не означает, что сторонами было принято какое-то совместное решение. В правящих кругах существовали различные представления о внешнеполитических целях Германии, по-разному определялась очередность их достижения, а шансы Германии на успех в отдельные моменты тоже оценивались по-разному.
Чем дальше продвигалось вооружение страны, тем острее вставал вопрос: для достижения каких целей должна быть использована военная мощь? В среде германских элит более или менее четко обозначились две группировки, придерживавшиеся различных взглядов на методы осуществления нового «рывка к мировому господству» (в том, что касалось экспансии в восточном направлении и «уничтожения большевизма» эти группировки были, тем не менее, едины). Одна группировка отклоняла возможность вооруженного конфликта с державами-победительницами в первой мировой войне, полагая, что такой конфликт вновь приведет к войне на два фронта, в которой Германия с самого начала будет обречена на поражение. Она призывала западные державы к «мирным» территориальным и экономическим уступкам Германии и к объединению с нею для «борьбы против большевизма».
Другая группировка, стоявшая на великодержавно-шо-винистических позициях, воодушевленная успехами гитлеровского режима, была готова на свой страх и риск развязать «большую войну».
Типичным представителем первого направления являлся Я. Шахт, занимавший до 1938 г. пост имперского министра экономики, президента Рейхсбанка (до 1939 г.) и обладавший большим авторитетом и влиянием в среде военных и промышленников и в странах Запада. На начальном этапе политики вооружения Шахт зарекомендовал себя незаменимым специалистом и активным приспешником нацистского режима. В 1945–1946 г. перед международным трибуналом, судившим главных военных преступников, Шахт разыграл роль безвинно преследуемого и был оправдан судом. Но, на самом деле, он был злостным поджигателем войны. Хотя Шахт решительно отклонял возможность военного выступления Германии против держав-победительниц в первой мировой войне, экономическую силу которых он хорошо знал, однако всякий раз, выезжая на Запад, он заводил откровенно провокационные речи о «разрушающем порядок и уничтожающем саму жизнь преступном мире большевизма» и подчеркивал, что его нельзя побороть «одними лишь экономическими средствами», поскольку он-де стал «к сожалению, также военной опасностью первостепенного значения». Шахт вновь и вновь требовал, чтобы Запад предоставил Гитлеру «свободу рук на Востоке». «Рано или поздно, — заявлял он в западноевропейской прессе, — мы с Польшей поделим Украину».
Агрессивная антибольшевистская пропаганда, которую вел Шахт, преследовала также тактические цели. С ее помощью он рассчитывал добиться согласия западных держав на вооружение Германии, а также побудить их к экономическим и политическим уступкам. Они должны были не только предоставить немцам «свободу рук на Востоке», но и возвратить им бывшие германские колонии. Немецкая военная машина, воссоздание которой являлось не в последнюю очередь и его делом, была, во всяком случае, в его представлении предназначена именно для того, чтобы рано или поздно начать крестовый поход против СССР.
Антисоветская пропаганда гитлеровцев приобрела особенно широкий размах после официального отказа Германии от выполнения условий Версальского мирного договора и достигла своего апогея на съездах НСДАП 1935 и 1936 гг. СССР был объявлен «врагом мира» и средоточием всего зла. «Всемирной миссией» Германии, провозглашалось на съездах, является борьба против большевизма. Такого рода заявления, сопровождавшие мероприятия по «восстановлению обороноспособности», свидетельствовали о том, что в господствующих кругах Германии война против Советского Союза все больше рассматривалась как само собой разумеющаяся цель политики форсированного вооружения.
Важной политической и военно-экономической вехой на пути к этой войне стала разработка «четырехлетнего плана» летом-осенью 1936 г. Геринг, назначенный «уполномоченным по четырехлетнему плану», привлек к работе над ним большую группу советников и экспертов, представлявших в основном крупную промышленность. Они быстро переработали существовавшие до этого, не связанные между собой проекты по налаживанию «самообеспечения» Германии в единый план и подчинили его «целям прямой подготовки мобилизации». Ставка была сделана на производство «лишь немногих важных с военной точки зрения видов продукции».
Группа, сплотившая вокруг Геринга, руководствовалась мыслью о неизбежности «решительного противоборства между большевизмом и национал-социализмом», как выразился Г. Рехлинг, один из крупнейших германских производителей угля и стали. В конце августа 1936 г. Гитлер в инспирированном экспертами Геринга памятном послании по поводу «четырехлетнего плана» также говорил о такого рода «историческом столкновении» и прямо противопоставлял «четырехлетний план» «исполинскому плану» Советского государства. Гитлеру вторил Геринг, заявивший на заседании кабинета министров в сентябре 1936 г., что «столкновение с Россией является неизбежным».
Стратегически «четырехлетний план» был ориентирован на подготовку войны против СССР. Но он был направлен и против западных держав, поскольку одновременно имел целью создание в Германии такого военно-экономического потенциала, который позволил бы ей противостоять возможному вмешательству и экономической блокаде с их стороны. Он отражал решимость господствовавших кругов Германии подготовить и вести войну на Востоке с целью «расширения жизненного пространства и соответственно сырьевой и продовольственной базы» немецкого народа даже в том случае, если Германии не удастся нейтрализовать западные державы, особенно Великобританию, заручиться их согласием на предоставление ей свободы рук или заключить союз с ними. «Четырехлетний план» исходил, таким образом, из признания возможности ведения Германией в случае необходимости также войны на два фронта. Его принятие представляло собой своего рода объявление экономической войны в условиях, когда самого военного конфликта еще не было, и еще больше увеличивало вероятность «большой войны».
Следующей важной вехой на пути к войне стало совещание в имперской канцелярии, состоявшееся 5 ноября 1937 г. Гитлер пригласил на него высшее военное руководство и имперского министра иностранных дел. На совещании он впервые назвал конкретные цели германской экспансии, достичь которых насильственным путем при наличии благоприятных внешнеполитических условий планировалось уже в ближайшее время. Переход к политике завоеваний, заявил Гитлер, обусловлен тем, что посредством автаркии невозможно обеспечить Германию достаточным количеством сырья и продовольствия. Согласно
