И никаких мертвяков.
На кухне он первым делом полез в холодильник. Разумеется электричество было выключено и продукты давно попортились, но Сергей ожидал увидеть баночку с энергетиком. Еще до нашествия зомби мужчина выпивал в день по литру этого живительного напитка. Тропов отдал бы зуб за глоток «Ред Булла» или «Адреналин Раша».
Запах из холодильника чуть не свалил с ног. Кислинка стухших яиц, затхлость сгнившего мяса. И за всем этим — слабый, но тяжелый запах, давящий в нос. Застарелая кровь. Много крови. Ее словно специально размазали по стенкам холодильника. Сергей сильнее сжал рукоятку револьвера. На короткий миг он оцепенел. Тропову захотелось уйти в лес. Убежать, поджав хвост и забыть о домах. Он всем телом, кожей чувствовал, что в поселке было что-то не так.
Вот только бы понять что…
Внимательно оглядываясь, Тропов медленно зашагал вперед, стараясь держаться поближе к стене. Мало ли.
И этот чертов паркет: шаги отдавались громче, слабое эхо походило на цоканье звериных коготков. Сергей прижал револьвер к плечу.
Его проверенный старый револьвер. С титановый рамкой. Способный размозжить голову любому зомби.
Тропов поймал себя на мысли, что уже слишком долго находится в поселке. Девчонки, наверное, волнуются. Вообще не стоило их оставлять в лесу. Что бы случилось с палаткой, если бы они пошли с ним? Да ничего.
Пора возвращаться в лагерь.
Послышался какой-то странный шорох. Прямо над головой. Сергей направил дуло револьвера в потолок и постарался ничего не чувствовать. Не чувствовать ледяные капельки пота, проступившие у него на лопатках. Как они скатываются по спине маленькими градинами, оставляя за собой влажный след…
Потом шорох прекратился — вернее, переместился вниз, на первый этаж.
Сергей рванул к винтовой лестнице. Он надеялся на то, что мертвяк не ожидает его быстрого появления. Ноги налились свинцом, не желая идти вперед. Назад! Только назад. Тело знало, что идти вперед нельзя.
Стиснув зубы, Тропов выбежал в холл.
Никого.
Сергей облизал губы. Нервы, чертовы нервы. Конечно же никого нет. Просто послышалось.
Просто он перенапрягся, и больше ничего. Конечно же.
Тропов поднялся по лестнице. Он решил, что проверит только второй этаж и пойдет к девчонкам. И это было неприложной истиной. На что-то большее его сегодня не хватит. Вот завтра…
Два стула лежали на полу, усеянные осколками большой керамической вазы. Напряжение схлынуло, но с утроенной силой навалилась депрессия. Он опять испугался собственной тени. В который раз. И если бы не его трусость, то родители и брат были бы с ним. Им наверняка приглянулся бы этот дом. Да в особняке можно поселить футбольную команду!
Сергей проглотил комок в горле.
Бешенство заиграло на его лице, но еще больше ярости заклокотало внутри. В череп волны раздражения били с такой силой, что он ощутил приступ безумия. Тропову захотелось сжечь дом, поймать девчонок. Захотелось полоснуть по главной артерии Анжеле и наслаждаться, как яркие ленты крови будут стекать по бархатной коже.
Сергей схватился за стул и кинул его в стену. Звук от удара получился негромким, но отчетливо разнесся по этажу.
— Заморыш! — выкрикнул Тропов. Собственный голос испугал его — таким он оказался глухим и надтреснутым.
Мужчина поднял второй стул.
«Трус, трус, трус,» — повторял внутренний голос.
Глаза Сергей заволокла красная пелена. Он бил все, что попадалось под руку: шкафы, мебель, окна, телевизор. Мир рушился для него. Рушился вот уже в который раз. Тропов жалел лишь о том, что рядом с ним не оказалось девчонок. Он так давно хотел с ними расправиться. Они тяжкий груз! Ему не удавалось прокормить себя, и что говорить о двух тупых сосках! Анжела каждый день повторяла, что она много работает, что все держится на ней, но на самом-то деле ни черта не делала. Сергей мечтал плюнуть ей в лицо за тупость и нерасторопность.
Тропов направил револьвер на окно и нажал на курок. Но выстрела не было, лишь дребезжащий щелчок. Тогда Сергей шмякнул «курносым» по стерео-установке.
Он подошел к зеркалу на двери. Глаза поблекли, лицо осунулось. От левой щеки до носа тянулся шрам. Сергей невольно коснулся его. Какой же урод, подумал он. Волосы свисали сосульками до плеч, борода непокорно топорщилась во все стороны, была неприятно к ней прикасаться. Тропов походил на старика. Он оттянул большим и указательным пальцами нижнюю губу. Зубы были желтыми, с коричневым налетом. Десна кровоточили, хотя он ничего не ел.
Сергей нахмурился и плюхнулся на диван.
Ярость спадала. Солнце, между тем, клонилось к закату. Свет, лившийся из окна, становился холоднее и… равнодушнее, как показалось Тропову. Он внимательно прислушивался к себе, боясь наступления волны злости. Сергей начал дышать медленно и глубоко.
Теперь, когда бешенство перестало висеть шторами перед глазами, он словно заново увидел мир. В поселок опасно заходить. Не проверены дома, участки, гаражи, пристройки охранников. Ко всем напастям еще добавился не стреляющий револьвер. Тропов решил, что завтра обойдет хотя бы три особняка, убедится в их безопасности и тогда можно переселиться. Осторожность позволила ему выжить и нельзя ей пренебрегать. Даже если осточертело спать в палатке. Даже если отвалятся последние зубы, — Сергей жаждал жить.
Побег из города, кража машины, убийство полицейского, ночевки в лесу — лишь конец тяжелой суеты.
Тропов стиснул ручку дивана — до боли, до хруста суставов.
Пора в лагерь.
Пятый
Дверь бешено затряслась.
Дохляк кинулся к куче мусора, чтобы найти нож, но ничего не получалось. Он кожей ощущал шершавый вязаный свитер, холодные и гладкие бутылки, мягкую бумагу с мельчайшими частичками пыли, колючие засушенные розы, склизкие, но приятные на ощупь кусочки тухлого мяса.
Ощущал кожей.
Кожей, что умерла давным-давно. Кожей, что покрылась трупными пятнами и разлагалась с каждым днем все сильнее и сильнее.
Свет от свечи стал ярче. Дохляк попытался закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный хлип. Он давно разучился говорить, но не жалел об этом. Зато мог думать.
Мог.
Дохляк закопался в тряпье глубже. Нож. Он должен был найти его.
За спиной громыхнуло. Мертвяк ощутил, как кто-то вцепился в спину и вытаскивал его из кладовки. Вытаскивали из его дома. Он обернулся. Один из «архаровцев» вырвал дверь и смог схватить его за футболку.
Наверное, когда-то «архаровец» был человеком или таким же живым мертвецом, как он, Дохляк. Лицо монстра было обезображено шрамами, веки сшиты грубыми нитками, вместо рта — хоботок нелепого насекомого. И одежда… Она была чиста, она смердела трупами и абрикосовыми духами.
Не было времени, чтобы найти нож. Не было времени, чтобы уклониться от «архаровца». Оставалось
