дороги.
Лили слышала эту печальную историю.
Казалось, все шло нормально. Девушка понемногу успокаивалась. Но тут из чрева кобылы появилась одна нога, затем другая. Лили затаила дыхание и ждала. Несколько минут ничего не происходило.
— Подай мне полотенце, — распорядился Ноа.
Выполнив его просьбу, Лили стала с интересом наблюдать, как он, напевая что-то вполголоса, обернул с помощью искалеченной руки полотенце вокруг крошечных копытцев, а затем взял их здоровой рукой.
— Что ты делаешь?
— Помогаю ей.
Лили зачарованно смотрела, как Ноа, стоя на коленях, дюйм за дюймом вытягивает копытца.
— Хорошая девочка, — бормотал он. Его мышцы напряглись, а на лбу выступил пот.
Когда появилась голова жеребенка, Лили глаз не могла оторвать от прекрасного зрелища.
— Привет, прелесть. — Ноа провел рукой по мордочке новорожденной. — Посмотри-ка. — Он присел на корточки. — Ты молодец. Почти сама выбралась.
— Почему они не двигаются?
Он улыбнулся, и у Лили приятно кольнуло сердце.
— Они отдыхают. Сейчас кобыла встанет на ноги, и мне еще раз потребуется твоя помощь.
— Но я ничего не делала. — Девушка стояла в нескольких шагах от Ноа, но почти осязала его ликование и облегчение.
— Это хорошо, что ты ничего не делала, но кто знает, как оно могло обернуться? Я рад, что ты здесь.
Лили тоже была рада. Она увидела настоящего Ноа. Сильного, доброго, спокойного и нежного. Она улыбнулась, когда кобыла попыталась встать на ноги и пуповина оторвалась.
— Как ровно отошло! Чудесно! Подай мне йод, пожалуйста. Вон он. — Ноа аккуратно обработал пуповину. — Отлично. Смотри, с мамой и малышкой все в порядке.
Последнее слово было произнесено совсем тихо, и она заметила в его глазах предательскую влагу. Лили подбежала к Ноа, испугавшись, что ему больно. Вдруг он перенапрягся? Доктора вряд ли рекомендовали ему принимать роды у кобыл.
— Ноа, с тобой все в порядке? Ты ничего не потянул?
Он покачал головой, отстраняясь от нее. Затем взял аптечку и зашагал к выходу:
— Нет. Я просто понял, что скучал по этому.
Она поспешила за ним:
— По ранчо?
— Обычно я нахожусь там, где все неладно, понимаешь? И я там для того, чтобы исправить это.
Время от времени она задумывалась о его прошлом, о том, что он видел, будучи солдатом. Если пережитое повлияло на него так, как пишут в газетах или говорят по телевизору, то он, скорее всего, страдает не только физически. Лили стало жаль его.
— Тебя мучают кошмары?
— Нет, слава богу. Просто там совершенно иной мир, и мне кажется, я привык к нему, стал черствым. Можно считать эти годы потерянными. Я не поддерживал связь с Эндрю, с отцом. Когда я узнал, что папа болен, у меня не было возможности приехать домой. Теперь уже слишком поздно.
— Я сожалею о Джералде.
— Ничего не поделаешь. Надо идти вперед. — Закончив мысль, Ноа стиснул зубы, вспоминая что-то свое.
Выйдя из конюшни, Лили обернулась:
— Мы оставим их?
— Я вымою руку и вернусь. Надо будет кое-что сделать, но только когда вернется Эндрю.
На кухне Лили приготовила кофе и сделала сандвич. Положив его на тарелку, она опустила руку на плечо Ноа.
Он коснулся ее ладонью, сладостно согревая. В первый миг девушка хотела высвободиться, но ей не хватило сил сделать это.
Ноа поднялся со стула, и ее сердце неистово заколотилось.
Он стоял, все еще держа Лили за руку, и смотрел ей в глаза. В течение нескольких невероятно долгих секунд его выразительный взгляд неумолимо влек ее к себе. Затем их пальцы сплелись.
— Ноа, — едва слышно выдохнула Лили.
Он шагнул к ней, сократив расстояние между ними до нуля, наклонил голову, и их губы соприкоснулись.
Глава 5
Губы Ноа были горячими от кофе. Лили просто таяла, прижавшись к его груди и гладя его шею. Ноа обнял ее за талию, прижимая к себе, и поцелуй стал глубже. Прошло много, очень много времени с тех пор, как Лили в последний раз целовала мужчину. С тех пор, как ее охватывала страсть. Ее ресницы задрожали от наслаждения, а руки ласкали его плечи.
Когда поцелуй прервался, Лили сделала шаг назад, несмотря на то, что безумно желала остаться в его теплых и нежных объятиях. Что уже само по себе являлось причиной держаться от греха подальше.
— Мы не должны были делать это, — выпалила она.
Ноа пронизывал Лили пристальным взглядом, и девушка поняла, что, захоти он снова поцеловать ее, она не сможет отказать.
— Хм, это плохо, — буркнул он.
Плохо? Она всмотрелась в его лицо. Он не шутил. Но это никак не могло быть плохо. Это было божественно. А посему было ошибкой.
— Я прошу прощения. — Повеяло арктическим холодом. Его губы сжались. — Я переступил через черту. Сегодня было веселое утро.
Черт, теперь она обидела его.
— Не стоит просить прощения. — Лили улыбнулась. — Мы же оба знаем, что между нами ничего не может быть, верно? Просто так вышло. Вот и все. Как ты сказал, это было веселое утро.
Сказать, что оно было веселым, — не сказать ничего. Она увидела Ноа с неожиданной стороны. Он мог быть спокойным, мягким, заботливым.
Ноа вздохнул, отвернулся и пошел к раковине налить себе стакан воды.
— Занимаясь кобылой и жеребенком, я вспомнил, каково это — быть дома. Иногда я чувствую себя здесь чужим. — Он жадно осушил стакан и поставил его на стол.
— Тебя долго не было. Может, даже слишком долго.
Он кивнул:
— Да. Армия стала моим родным домом... в некотором смысле.
И он хочет вернуться туда. Какая же она дура! Было глупо отвечать на поцелуй. Нужно держаться от него подальше. Она же поклялась не прикасаться к нему! И уж тем более не целоваться с ним. Как сохранить дистанцию между ними и не задеть его чувства?
— Знаешь, я еще даже не заходил в свою комнату, — неожиданно сказал Ноа. — Я снимаю жилье, а здесь был всего несколько раз, и то Джен пришлось меня уговаривать.
А у Лили никогда не было дома как такового. Она даже не могла вернуться туда, где жила раньше. У Ноа есть место, где его всегда будут ждать, а он отрекается от него в самый неподходящий момент, когда ему это необходимо. На секунду она забыла о поцелуе, о предстоящей свадьбе, о том, что им следует поддерживать дружеские отношения и не следует увлекаться друг другом... Его слова разбередили старую рану.
— Я думаю, ты должен подняться наверх. Это же твой дом. Я не понимаю, почему тебе трудно
