восемь футов то, что было тоненькой шестидюймовой трещинкой длиной в шесть дюймов, вдруг удлинилось. Измотанный физически и умственно, Джонас мог только наблюдать за тем, как она поползла по окружности цилиндра.
Сатанинская морда мега все глубже и глубже опускалась в каньон. Джонас смотрел, как свечение сначала затухало, а потом и совсем исчезло в темноте. Он уже дважды спасся от верной смерти. Но чтобы остаться живым, нужно было еще одно чудо.
Давление. Кислород. Давление и кислород. Это всепоглощающее заклинание заполнило его мозг. По какой-то причине капсула поднималась слишком быстро. Джонас знал, что в его крови уже образуются пузырьки азота.
Четыреста футов. Семифутовый лексановый цилиндр, подобно прозрачной ракете, продолжал нестись вверх. Трещины в пластике стали уже разветвляться. Тонкие струйки воды просачивались внутрь капсулы. Джонас понимал, что, когда трещина полностью опояшет цилиндр, он не выдержит громадного давления.
К-Р-А-А-А-К1 Только три фута разделяли противоположные концы излома. Джонас лихорадочно подсчитывал. «На какую максимальную глубину мне приходилось нырять? Сколько я смогу выдержать? Сто футов, двести? Сто тридцать?» Он проверил баллон с кислородом, все еще прикрепленный к груди. Ничего хорошего, воздуха оставалось всего на три минуты.
На трехстах футах торпедообразная капсула начала вибрировать.
— Терри, сейчас же вылезай из этой проклятой воды! — закричал Де Марко.
Терри не обращала на него внимания. Она лежала лицом вниз и дышала через трубку. Мегалодон мертв — это она уже поняла. И сердце говорило ей, что Джонас жив. Она видела, как исчезло белое свечение.
Андре Дюпон сидел у транца, Леон Барр вместе с капитаном траулера разбирал двигатель. Андре чувствовал себя ошеломленным и подавленным. Все его усилия спасти чудовище — лоббирование, деньги — все пошло прахом. Величайший хищник всех времен погиб.
'Я мог умереть сегодня, — сказал он себе. — И ради чего? Чтобы спасти своего убийцу? И что сказало бы Общество моей жене и детям?
Ах, Мари, вы должны гордиться. Андре погиб благороднейшей смертью, он отдал свою жизнь на пропитание исчезающего вида'.
Дюпон встал и распрямил затекшую спину. Садящееся солнце все еще грело. Он посмотрел на золотисто-желтый луч, высвечивавший на поверхности Тихого океана дорожку от горизонта к траулеру. И тут он заметил плавник.
— Эй, эй! Акула! Акула!
Ледяная вода океана продолжала наполнять аварийную капсулу, и дополнительный вес заметно замедлил подъем. Джонас дрожал от холода в своем гидрокостюме. Он боялся даже пошевелиться. Лот показывал глубину двести футов. Трещина замкнулась по всему периметру корпуса. Вибрации достигли горячечных пиков, внешнее давление вызывало все новые трещины в уже поврежденных стенках. Он посмотрел вверх, но поверхности еще не было видно. Если капсула развалится на этой глубине, ему не выжить.
Он тщательно надел маску и отрегулировал клапан подачи воздуха. Потом липучками прикрепил баллон с кислородом к груди. «Тише двигайся, — напоминал он себе. — Не паникуй, старайся расслабиться. Пустой баллон вытащит тебя на поверхность. Как можно меньше движений. Не закрывай глаза и не засыпай, иначе никогда не проснешься».
К-Р-А-К-К-К!
«Я слишком глубоко...»
Трехфутовый плавник описал круг около траулера. Одиннадцать человек в один голос кричали Терри, чтобы она вылезала из воды.
— Конечно же, это большая белая акула, — сказал Стив Тэйбор. — Похоже, что самка, футов тринадцати. Ее привлекла вся эта кровь. Надо скорее тащить Терри из воды.
Капитан траулера спустился вниз и вернулся с дробовиком. Спинной плавник уже кружил вокруг девушки. Капитан прицелился. Терри скрылась под водой.
На глубине ста сорока двух футов аварийная капсула раскололась. Джонаса обдало потоками ледяной воды под давлением больше четырех атмосфер. Он стал выбираться наружу через люк. Из носа у него текла кровь, кожа на лице потрескалась.
Ноги начали колотить по воде. Баллон с воздухом быстро поднимал его вверх... слишком быстро! Не получалось необходимой декомпрессии. Джонас перестал работать ногами.
Восемьдесят футов. Тело налилось свинцом и уже не шевелилось. Болтавшийся на груди кислородный баллон почти опустел, но его сверхплавучесть разгоняла Джонаса наверх с угрожающим ускорением. Отяжелевшими глазами он посмотрел на липучки, удерживавшие баллон, и увидел, как они начинают отрываться. Джонас попытался закрепить их, но руки не слушались.
На пятидесяти восьми футах кислород кончился. Обе липучки разошлись — баллон ракетой оторвался от груди и повис у него над головой. Джонас закрыл глаза и изо всех сил закусил клапан трубки. Не в силах схватить баллон, он старался держаться за него зубами. Азотное опьянение уже давало себя знать.
На тридцати трех футах в глазах у него потемнело. Клапан выпал изо рта, и баллон, оторвавшись, устремился к поверхности.
Джонас ничего не чувствовал — ни боли, ни страха. «Это я сплю». Он посмотрел наверх, увидел яркий свет и полетел прямо на него, уже выйдя из своего тела, без боли и без страха. «Я попал прямо на небеса».
Терри Танака охватила запястье Джонаса как раз в тот момент, когда его тело начало погружаться обратно в бездну. Она изо всех сил колотила ногами и левой рукой отгребала воду. Справа над нею кружила акула.
Вынырнув, Терри вытащила голову Джонаса на поверхность. Синее лицо и никаких признаков дыхания. В восьми футах она увидела спинной плавник и поднявшуюся из воды треугольную морду, устремившуюся прямо к ней. В воздух дугой взвилась рыбацкая сеть и своими свинцовыми грузилами опутала хищницу. Акула извивалась, пытаясь освободиться, но траулер туго натягивал сеть. Капкан захлопнулся.
Терри подтащила Джонаса к судну. Дюжина рук схватила их и подняла на борт. Дэвид Адашек принялся оживлять Джонаса. Де Марко завернул его в одеяла и нащупал пульс, Сердце еле билось.
Джонас закашлялся. Адашек перевернул его на бок, чтобы облегчить рвоту. Терри наклонилась над ним и массировала шею. Лишившийся последних сил, Джонас мог только щуриться на золотистом солнечном свету наступающих сумерек.
— Старайся не двигаться, — сказала Терри. — Береговая охрана уже вышла, они отбуксируют нас в лагуну. В институте есть барокамера. — Со слезами на глазах она улыбнулась ему.
Джонас посмотрел на ее прелестное лицо и, превозмогая боль, тоже улыбнулся.
«Я и вправду на небесах», — подумал он.
На глубине пяти футов запутавшаяся в сети акула билась во все стороны, но никак не могла освободиться. Андре Дюпон ходил за капитаном по всему судну и пытался уговорить его.
— Капитан, ее нельзя убивать, — кричал Дюпон. — Это охраняемый вид!
— Ты лучше посмотри, что стало с моим судном. Я прикончу эту рыбину, набью чучело и продам какому-нибудь туристу из Нью-Йорка за двадцать тысяч. Ты даешь мне такие деньги, французик?
Дюпон закатил глаза.
— Если вы убьете эту акулу, то попадете в тюрьму.
Ответ капитана был прерван прибытием береговой охраны.
К ним подошло стодесятифутовое патрульное судно «Маниту» и бросило поврежденному траулеру буксирный канат. Леон Барр закрепил его на носу. Через несколько секунд канат туго натянулся и траулер двинулся вслед за патрулем по направлению к Лагуне Танаки. Двухтысячефунтовая хищница продолжала метаться внутри сети.
Массивные ворота, отделявшие заповедник монтерейской бухты от лагуны, были открыты для «Кику», и «Маниту» вошла в канал.
Джонас лежал у транца; у него начались резкие боли в локтях и почти сразу огнем загорелись все
