покачал косматой головой.
– Стало быть, ты свои великие тайны в колодце искал? – устало спросил полицейский, которому вся эта история уже порядком поднадоела.
– Точно так! – обрадованно вскрикнул Кондратий. – Там книги бесценные на дне лежат, гниют, плесень их проедает. А в них и сокрыты ключи от тайн потусторонних! – И он с большим беспокойством стал смотреть на дно колодца.
– Ну, и как же, по-твоему, они там оказались, эти бесценные сокровища?
– Сам не знаю! Только они не там должны были бы быть. Маргарита Павловна сказывала, что на чердак сарая ее покойный батюшка их запрятал, подальше от непутевого любопытного взора.
– Так и покойный был колдуном? – обратился полицейский к хозяйке дома.
– Господь с вами, батюшка! Наоборот, он человек ученый был, говорил, что все это мракобесие, и Кондратия гнал вон, а книги его поганые из имения в город увез да припрятал. Я и не знала, что они там.
Полицейский помолчал, как будто вспомнил что-то, достал папиросу и, раскурив ее, спросил Кондратия.
– А Маргарита Павловна знала, где книги лежат?
Тот молча кивнул, а Аграфена Тихоновна заволновалась:
– Что вы, сударь, она вовсе ребенком тогда была, что она могла понимать!
Но полицейский уже ее не слушал, он нутром почувствовал, что потянулась интересная ниточка.
– Ведь если я вас правильно понимаю, – обратился он к старухе, – речь идет о вашей внучатой племяннице, Маргарите Павловне Прозоровой, которая на прошлой неделе была взята под стражу по подозрению в убийстве супруга своего, господина Прозорова, известного промышленника, не так ли?
Старуха со злым отчаянием смотрела на ненавистного Кондратия, с ужасом понимая, что, сама того не ведая, оказала бедной любимой девочке медвежью услугу.
– Так за что госпожа Прозорова рассказала тебе о том, где спрятаны книги, а? Может, ты ей помог в чем-нибудь? – С этими словами околоточный схватил мужика за грязный рукав и заглянул ему в физиономию.
– Может, и помог, только сам не знаю, как это вышло, – пожал сутулыми плечами Кондратий.
– Да что вы слушаете его, сударь! – заголосила Аграфена Тихоновна. – Он же убогий, сумасшедший он! Вам тут все это подтвердят!
– А это мы в участке выясним. Я думаю, господину следователю будет о чем поговорить с этим любителем таинственного! Ступай! – И он потащил незадачливого Кондратия в полицейский участок.
Полицейский следователь Константин Митрофанович Сердюков был неприятно удивлен появлению в своем кабинете околоточного с грязным, вонючим мужиком.
– Вы бы, голубчик, первым делом дали ему привести себя в божеский вид, а то мы тут от этого зловония тотчас вымрем!
– Осмелюсь доложить, ваше благородие, этот субъект имеет непосредственное отношение к недавнему делу, то есть к убийству Прозорова.
– Вот как! – Следователь потер свои длинные худые руки и двинулся к столу. – Нуте-с, начнем!
Кондратий с большим беспокойством смотрел из-под лохматых бровей, пытаясь понять, что происходит. Полицейский же подробно изложил историю, случившуюся в доме Аграфены Тихоновны.
– Так! – произнес следователь, вытягиваясь на стуле.
Он был худой, длинный и очень нескладный. Мундир висел на нем бесформенной тряпкой. К тому же шевелюра его весьма поредела с годами, поэтому вид у него был скучный и женщины его не любили. Зато сослуживцы ценили цепкий ум Сердюкова и его фантастическое усердие на тяжкой ниве борьбы с душегубцами, ворами и мошенниками.
– Ну, голубчик, – обратился следователь к задержанному, – расскажи-ка нам, как ты помог госпоже Прозоровой отправить ее супруга в мир иной?
– Что вы, ваше высокоблагородие, как можно! Я и не знал, что муж ее преставился! Да и видел я его от силы раза два в жизни. Поверьте мне, господин следователь!
– Стало быть, не убивал? Кондратий отчаянно затряс головой.
– А может, подсобил? – Сердюков неожиданно резко перегнулся через стол и пытался разглядеть выражение лица несчастного. Оно выражало крайнюю растерянность и испуг.
«Убийца из него вряд ли получится», – подумал Константин Митрофанович.
– Ну хорошо, оставим это пока. Тогда расскажи-ка мне, что это за колдовство такое, силы таинственные, которыми ты якобы управляешь?
Кондратий оживился, и взор его стал более осмысленным.
– Ваше благородие, я человек простой, неученый, в обычном, так сказать, понимании. Мои науки иные, они неведомы большинству людей. Это тайны добра и зла, возможность по разумению человека вершить оное.
– По-моему, человек вершит и добро и зло уже тысячи лет безо всякого колдовства, – скептически заметил следователь. Мудреная речь неученого мужика вызывала его недоумение.
– Я говорю о возможности человека управлять злом или добром посредством своей воли.
– И удавалось подобное? – оживился Сердюков, в рыбьих глазах которого играла усмешка.
