– Не знаю. – Прокопенко отошел на полшага и в упор направил луч фонаря на злосчастный кирпич. – Действительно все сложно. Тут нужно подумать.
– Думай, только быстрее, – согласился Солодов. – Мы тут как два дятла. Странно, что нас до сих пор не услышали, да и обход уже через пять минут.
– Не части, – Прокопенко прислонил монтировку к стене и, закрыв глаза, принялся ощупывать кирпич. По ощущениям самый обычный, не больше, но и не меньше других. Если бы не странные выпуклости, нормальному глазу не видные, то и не отличался бы от общей массы. С другой стороны, если троица решила оставить карту для конкретных целей, то почему такие сложности?
Секунды, между тем, неумолимо складывались в минуты, отмеряя время до начала обхода. Алексей с удивлением смотрел на своего друга, застывшего у стены и шарящего по камням здоровой рукой, будто слепой.
– Может быть… – не открывая глаза, Дмитрий подхватил монтировку и, отобрав у сидящего рядом Солодова киянку, легко ударил по поверхности кирпича. В ту же секунду цепь крохотных трещин расползлась из-под инструмента.
– Распятие. – Дмитрий открыл глаза и победоносно посмотрел на приятеля. – Есть рисунок! Очертания распятого Христа и самого креста на котором его распяли, скорее, угадываются, чем чувствуются явно. Но вот три гвоздя выделяются достаточно четко. Складывается впечатление, что мастер, сделавший этот блок, старался выделить именно гвозди. Вот смотри.
Поднеся монтировку к второй отметке, Дмитрий снова легонько ударил, и вновь паутина трещин разбежалась по отполированной поверхности.
– Видишь? – хитро улыбнулся он. – Два попадания из трех. Тут даже усилий не нужно прикладывать. Так, ткнул гвоздем, и готово.
– Но как? – Алексей встал и, подойдя к Прокопенко, отобрал у него инструмент.
– Может быть, работал мастер каменотес, так сказать, видящий точки напряжения камня? Нашел хитрый кусок, где их целых три, аккуратно, почти ювелирно вывел на нем тайный знак и дал епископу. Тот им и воспользовался.
– К черту предположения. Куда бить, показывай.
– Вот. – Дмитрий ткнул по памяти в последний гвоздь на распятье.
Третий удар расколол булыжник на сотни маленьких осколков, и они осыпались на пол.
– Посвети.
Дмитрий высветил в стене небольшую нишу, в которой лежал мешочек с чем-то продолговатым.
– Спасибо, месье. Виртуозная работа. Я в вас не сомневался.
Друзья подскочили на месте от неожиданности.
За спиной у них стоял профессор, жизнерадостный крепыш в пиджаке с заплатками на локтях. Глаза его на сей раз были холодными, а едва заметная улыбка, застывшая на губах, не сулила авантюристам ничего хорошего.
– Что это значит, Куапель? – Дмитрий отступил в сторону и кивнул на пистолет в руке француза.
– А, это? – На этот раз улыбка Жана показалась Дмитрию более естественной. – Страховка. Вы парни крепкие, отчаянные, справиться с вами в одиночку я вряд ли смогу. Оружие в моей руке не угроза, а гарантия вашего благоразумия. Но хватит слов, отдайте мне свиток, и все останутся живы.
– Крыса. – Дмитрий скривился засунул руку в открывшийся тайник и вытащил из него карту сокровищ. – Зачем это тебе? Там же чертова уйма денег, большинство из которых разбросаны по территории всей Европы. В одиночку с таким делом ты не справишься. Их нужно достать, перевезти, легализовать. Триста миллионов – это огромная сумма.
– Но-но, не дергаться. – Профессор воинственно повел дулом пистолета и протянул руку к вожделенному документу. – Вы мне дайте бумагу, а уж я потом сам решу, по силам мне это или нет. Долгие годы живя от зарплаты до зарплаты, почти в нищете, я смотрел на таких, как вы, и завидовал вам черной завистью. Вы же выскочки, ничего не представляющие из себя авантюристы. Ума вам не занимать, так же, как и мне, и смекалка тоже присутствует. Вроде бы во всем мы похожи, но есть одно немаловажное «но». Вам везет. Отчаянно, безобразно, фантастически. Копаясь в пыльных бумагах аббатства, я наткнулся на предсмертную исповедь епископа де Сюлли и долго не понимал, какое сокровище у меня в руках, а когда понял, испугался. Упускать его я не собирался ни за какие коврижки, но и справиться сам не смог бы. Мне требовалась помощь. Ваша государственная монополия Сколково была для меня еще одной страховкой, а также одним из средств достижения цели. Вы же, глупцы, просто заглотили наживку и начали тратить деньги. Как только колесо завертелось, я не находил себе места. Мои мечты, мои тайные желания, все это должно было сбыться.
– Делиться вы с нами естественно не хотели? – криво усмехнулся Дмитрий, тайком поглядывая на часы.
– Естественно, – улыбнулся Куапель, и принялся засовывать свиток во внутренний карман пиджака. – Зачем делиться тем, что твое по праву. Именно я вел изыскания по этой теме. Я и никто другой смог дословно расшифровать текст и понять его истинный смысл. Это все мое. Только мое.
– Жадность до добра не доведет, – покачал головой Алексей. – Или вы забыли интерес к вашей особе спецслужб России?
– Не забыл, – скривился Жан, осторожно пятясь. – Вот только зашли они не с той стороны. Вместо того чтобы давить, применять силу, деморализовать, они решили шантажировать меня моими же любовницами. С толку это, конечно, меня не сбило, даже наоборот, заставило серьезно задуматься. Перед ними я тоже сыграл роль простачка профессора, решившего на старости лет поохотиться за сокровищами, а они проглотили это и даже не поморщились.
– А что же ваши спецслужбы? – невинно поинтересовался Дмитрия. – Неужели у них не возникнет вопроса, откуда у простого профессора столь внушительная сумма?
– Да мне бы только начать, – усмехнулся Куапель, продолжая держать на мушке застывших у стены авантюристов. – Так что, месье, прощайте. Приятно было познакомиться, рад был сотрудничать, но дела проклятые заставляют отклоняться. Удачи.
Шевеление в дальнем конце зала отвлекло внимание профессора. Ослепительный луч мощного фонаря охранника полоснул угольную черноту, высветив всех троих. Куапель растерялся зажмурился. В тот же миг Алексей повалил профессора на землю, но не удержался на ногах и сам упал. Оба завертелись на полу, стараясь отобрать друг у друга пистолет. Спустя несколько секунд опомнился и Дмитрий, и, не обращая внимания на спешно удаляющиеся шаги служителя, схватил киянку.
– Давай, Леха, вмажь ему! – приплясывал он вокруг сцепившихся противников, стараясь выбрать момент, чтобы ударить профессора по голове. – Ну же, ну…
Рев полицейских донесся из приоткрытой двери.
– Жандармы, – прохрипел теряющий силы профессор и еще крепче сжал рукоять пистолета.
– Дай…
Эхо выстрела раскатилось под темными сводами.
– Твою мать!.. – ошалевший от такого поворота, Дмитрий замер с киянкой в руках.
Куапель, кашляя, свалил с себя тело Алексея и, не вставая на ноги, пополз к выходу.
Опустившись на колени, Дмитрий осторожно дотронулся до плеча Солодова:
– Леш, ты чего? Ты это брось. Хорош прикидываться…
Темно-красная лужа, окрасив белую футболку, медленно растекалась из-под лежащего на полу тела. Сглотнув появившийся в горле ком, Дмитрий перевернул Алексея на спину и попытался нащупать пульс. Пульса не было.
И тут Прокопенко не выдержал. Слезы заструились по его бледным впалым щекам, в глазах вспыхнуло пламя.
– Профессор, подождите. – Встав и распрямив плечи, Дмитрий шагнул вслед за уползающим французом. – Мы так не договаривались.
Догнав Куапеля, он ударил его каблуком по руке, сжимающей оружие. Удар был настолько силен, что пальцы профессора хрустнули, а сам он, не в силах кричать, издал странный булькающий звук.
– Не убивай, – простонал он, с ужасом глядя на Дмитрия.
Тот улыбнулся и скосил взгляд на дверь, из-под которой уже пробивался голубой свет проблесковых
