появилась стройная и белокурая Славка. И тут же все сразу поняли, что не пройдет и двух минут, как в зале окажется Валера — лучший баскетболист университета, мастер спорта по легкой атлетике.
Валера влетел вслед за Славкой не через две минуты, а через две секунды. Вместе с ним в зал вошли Федот, Хрусталев и Барашкин — коллеги Валеры по баскетбольной команде мастеров МГУ. Это все были высокорослые, атлетически сложенные ребята с разных факультетов университета: Федот был биологом, Хрусталев — мехматовцем, Барашкин числился на химфаке, но самой выдающейся фигурой среди них, несомненно, был Валера.
Валера обладал выдающейся спортивной фигурой и в прямом, физическом смысле слова. Представьте себе на мгновение мраморного микеланджеловского Давида, стоящего на первом этаже Музея изобразительных искусств в Москве в углу возле лестницы. Оденьте его мысленным взором в трусы, майку и баскетбольные кеды, вдохните в него жизнь, и перед вами возникнет Валера — лучший баскетболист университета, аспирант физического факультета, безнадежно влюбленный в Славку, в нордически недоступную, по-варяжски холодную, стройную, как газель, сероглазую, белокурую и невозмутимую Славку.
Познакомившись со Славкой в первые дни ее поступления в университет на философский факультет, Валера — он был тогда уже на третьем курсе физфака, — к всеобщему изумлению, немедленно бросил легкую атлетику и тут же переключился на баскетбол. За два года он добился невероятных успехов, проделав путь от новичка до команды мастеров, но гордой и недоступной Славки Валера добиться так и не смог. На пылкого, «полумраморного» Валеру она не обращала вроде бы никакого внимания. Валера мрачнел, худел, все лучше и лучше играл в баскетбол и, не теряя все-таки последней надежды, постоянно преследовал Славку.
…Первым оценил создавшуюся в зале лирическую ситуацию Лева Капелькин. Обведя взглядом всех игроков и зрителей, Лева уставился наконец в ту сторону, где около шведской стенки, возле вытянувшейся струной белокурой Славки нежно громоздился несчастный греческо-римский Валера.
— Кончай игру! — закричал Лева Косте Хачатурову, выскакивая на середину зала. — Давай свисток! Есть гениальное предложение — матч века! «Хива» против мастеров.
— «Хива» устала, — мрачно сказал Костя Хачатуров.
— Тогда я за «хиву» выйду, — выдвинул Лева на всеобщее обсуждение следующую часть своего плана. — Кто со мной против мастеров встанет?
— То есть, конечно, я, — тут же отозвался Тарас.
— И я, — встал рядом с Тарасом Курдюм.
— И я, — медведем шагнул вперед верзила Леня-Бульдозер.
— Так, четверо уже есть, — констатировал Лева, — нужен пятый.
Он посмотрел на собственно «хиву», устало толпившуюся вокруг Кости Хачатурова.
— Одного человека можете выделить? — обратился Лева к «хивинцам». — Ну, кто самый смелый?
— Пускай Пашка Пахомов попробует, — неуверенно сказал Костя Хачатуров. — Он сегодня лучше всех играл.
— Идешь к нам, Пашка? — спросил Лева.
Пашка не верил собственным ушам. Его, рядового «хивинца», зовет играть в одной с ним команде сам Лева Капелькин, великий Лева Капелькин. И в какой команде! Где будут сразу трое мастеров спорта — Тарас по шахматам, Леня Цопов по борьбе, Лева по футболу, да еще Курдюм — общепризнанный гений математики.
А против кого они будут играть? Против первой сборной МГУ, против Федота, Хрусталева и Барашкина, а главное — против самого Валеры, который всегда был Пашкиным идеалом, Пашкиным кумиром, недостижимой и неосуществимой Пашкиной мечтой.
Задохнувшись от счастья и проглотив подошедший к горлу комок, Пашка молча подошел к Леве и преданно встал рядом.
Между тем первая сборная — Федот, Хрусталев и Барашкин — не только не выражала никакой готовности встретиться с вновь организованной командой (болельщики тут же окрестили ее «нью-хивой»), но вроде бы даже и не замечала никаких Левиных организационных усилий по подготовке «матча века».
Но не таким человеком был Лева Капелькин, чтобы, начав какое-то дело, оставить его незаконченным. Лева подошел к Валере, извинился перед Славкой и, обращаясь непосредственно к лидеру первой сборной, спросил его в упор:
— Будете с нами играть?
— С кем это с вами? — неохотно повернулся к Леве Валера.
— С «хивой».
— С «хивой»? — удивился Валера. — А зачем?
— Матч века, — объяснил Лева, — «хива» против мастеров. Два тайма по десять минут. Даете нам двадцать очков форы.
— Нас только четверо, — попытался отвязаться от Левы Валера, — неполный состав.
— А вы Славку возьмите пятой, — подмигнул Лева Валере.
— Славку? — еще более удивился недогадливый Валера. — Но ведь она…
Он хотел было произнести слово «женщина», но хитрый Лева, перебив его, обратился прямо к Славке:
— Слава, сыграешь за мастеров?
— С какой это стати я с мужиками буду ломаться? — пожала плечами Славка. — Убьете еще. Один Ленька-Бульдозер чего стоит. Толкнет плечом — и ничего от меня не останется.
И тут сработала главная идея глубоко задуманного Левой плана.
— Славочка, — гордо выпрямился Валера, — давай сыграем вместе. Никто тебя не только плечом — пальцем не тронет. Я лично за это отвечаю.
Перспектива защищать Славку от опасности и целых двадцать минут находиться в непосредственной близости от нее полностью захватила Валеру. Возможность сразиться с верзилой-самбистом Ленькой Цоповым сильнейшим образом увеличивала его шансы в ухаживаниях за Славкой. Безответной Балериной любви судьба в лице Левы Капелькина предоставляла счастливый случай продвинуться вперед к успеху и добиться хотя бы небольшой взаимности. Валера с благодарностью посмотрел на Леву, и сердце маленького футболиста сжалось от радости: план его, кажется, приближался к осуществлению.
— Играть предлагается на двенадцать бутылок пива, — выдвинул Лева последний аргумент. — Если через двадцать минут, то есть к концу второго тайма, счет будет в вашу пользу, — пиво ваше, если не отыграете фору — пиво наше.
— Ребята! — крикнул Валера Федоту, Барашкину и Хрусталеву. — «Хива» хочет выставить нам дюжину пива. Просит двадцать очков форы и предлагает, чтобы за нас играла Славка!
Федот, Барашкин и Хрусталев отвесили в сторону Славки галантный полупоклон, как бы давая этим понять, что принимают ее в свои ряды.
— Ладно, согласна, — тряхнула белокурой головой Славка. — Пойду переоденусь.
И, сопровождаемая возбужденным гулом болельщиков, пошла в женскую раздевалку.
Известие о великом баскетбольном поединке между мастерами и «хивой» с быстротой молнии облетело все старое университетское здание на Моховой улице. Из библиотек и читальных залов, из аудиторий и научных кабинетов спешили на кафедру физкультуры и спорта все новые и новые толпы болельщиков и зрителей. Зал, где должно было произойти неповторимое состязание, был забит до отказа.
Судить поединок взялся Костя Хачатуров, Нонке было поручено вести протокол встречи — фиксировать изменения в счете и полученные игроками штрафные замечания. Серьезная и важная Нонка торжественно восседала за принесенным откуда-то маленьким судейским столиком.
Когда в зал вошла Славка, все ахнули от удивления— до того красива была она в своей белоснежной спортивной форме. Майка плотно обтягивала круглые Славкины плечи. На белых полотняных трусах были заглажены спереди и сзади острейшие стрелки. Умопомрачительной прямоты и стройности Славкины ноги
