Науськанная президентским 'добром', на жуликов навалилась вся правоохранительная машина. Традиционные 'барашки в бумажке' отчего-то не помогли. Таких 'умников' очень быстро пересажали. И начали закрываться и банкротиться некогда всесильные учреждения. Все это происходило под одобрительные возгласы телезрителей – зажравшиеся махинаторы ни у кого сочувствия не вызывали.
Когда же закончилось сие действо, утерев со лба пот и похмелившись, страна вдруг обнаружила, что отечественного страхового бизнеса почти что уже и нет. Как нет и банковского – вместо нескольких сотен 'столпов финансовой стабильности', осталось чуть менее сотни полудохлых 'шарашек'. Да и те уже доживали последние дни. Увы, и по этому поводу никто волосы на себе не рвал – не жалко! Грабительские ставки по кредитам помнили все. Как и покупки лопающимися с жиру банкирами футбольных команд и роскошных яхт. Всё это теперь пришлось продавать – банки не выдерживали открытой конкуренции с заграницей. Правительство, кивая на мировое общественное мнение, только руками разводило – ничем помочь не можем! Протекционизм ноне не популярен – Запад нас не поймет!
Когда лихие конкуренты красиво разносили на клочки банковскую систему и страховой бизнес, все прочие тихо злорадствовали. Ни у кого не нашлось ни грамма сочувствия зажравшимся толстосумам. Однако… им стоило бы посмотреть вперёд. Ибо очень скоро получить хоть какой-то кредит в банке стало весьма интересным делом. Без звука кредитовались (и под очень невысокие проценты!) только всевозможные проекты развлекательного плана. Различные ток-шоу, мыльные оперы и прочая лабуда. А вот получить в банке кредит тому же 'Ростсельмашу'… оказалось очень даже затруднительно. В лоб никто не отказал, но и денег не дали. Пришлось идти к банкам весьма средней руки. И хоть процент они поставили тоже не самый привлекательный, денег, однако, дали. Добавив в договор махонький пунктик… Нарушив который, гигант сельхозостроения внезапно столкнулся с претензиями со стороны банка. Дело это, в принципе, ничего серьезного собой не представляло – юристы завода такие вопросы решали пачками ежемесячно. В с в о е м районном суде. Максимум – в городском. Выше данные дела, как правило, не доходили. Так и сейчас, приготовив соответствующие документы, они стали спокойно ожидать письма из банка.
И оно пришло.
Как и ожидалось, в нем находилась повестка в суд.
В лондонский.
По месту нахождения головного офиса банка.
А вот это оказался удар под дых… К такому обороту дела никто готов не был и соответственно к новым правилам игры не готовился. Все попытки юристов завода перенести рассмотрение дела в привычное место разбились вдребезги о соответствующий пункт договора с банком.
Словом, завод проиграл суд и нехило попал на бабки.
И вот тогда зачесали в затылке уже все остальные директора заводов и холдингов, производящих (на свою беду) что-то конкретное, а не словеса и красивые кинокартинки.
Теперь засвербело под задницей уже у многих. Почуяв в ближайшей перспективе скорый прилет жареного петуха, наши удельные князья и владельцы заводов, газет, пароходов дружно взялись за ум (или за то место, где ему полагалось быть…). Надо было что-то делать… Привычные методы убеждения конкретных чиновников ничего не давали – те с регулярной частотой вылетали из теплых кресел. Предлог был несокрушимым – коррупционеры! Да кто ж спорил-то… Они самые… Но и вновь назначаемые на эти должности сменщики уже через месяц-другой следовали тем же путем – д р у г и х чиновников взять было негде.
В праведном гневе президент обратился к народу с пламенной речью – 'Доколе?!'. И исполняя пожелания, 'высказанные в многочисленных письмах и мейлах в своем блоге', совершил совсем уж неожиданный поворот.
Он попросил о помощи Запад…
И она последовала незамедлительно.
Такие могучие столпы 'демократии' как страны Балтии и Польша, выслали на помощь десант…
Не с пулеметами, а с современными эппловскими планшетниками. И вместо военной формы на них были деловые костюмы.
'Не заражённые вирусом коррупции' эти 'честные менеджеры' прибывали пачками, горя желанием помочь, наконец, многострадальному русскому народу пойти в нужную сторону.
Вот, правда, понятие о сторонах… у нас с ними было разным. Иногда прямо-таки – полярным.
Но за ними стоял президент, вся его команда, 'прогрессивный Запад' и вездесущее 'мировое общественное мнение'.
И – деньги.
Много денег…
Этот мощный таран сметал на своем пути всё. Заводы, фабрики, научно-исследовательские институты и агрохолдинги. То, что мешало – обычно покупалось. И достаточно быстро перепрофилировалось на выпуск какой-либо иной, не опасной более иностранному конкуренту продукции. Произведённое упрямцами, не желавшими продавать свои предприятия, отчего-то вдруг признавалось несоответствующим мировым нормам. Несогласные с этим могли идти в суд – доказывать свою правоту. Ага, в тот же самый – в лондонский… ведь международные договоры у нас имеют преимущество перед отечественными законами, не так ли? Не мухосранскому же суду такие случаи разбирать? В Лондон – цитадель демократии и свободного мира! Там всё поймут и разберутся… если терпежа до окончания процесса хватит. Кое-кому это даже удалось. Про них быстро забывали, в прессе о подобных случаях писали глухо, а телевидение вообще молчало. В конечном итоге были ведь и другие способы… самые разные. Криминал, вообще-то говоря, никто не отменял… да и самые лучшие 'друзья' предпринимателя и промышленника – пожарный инспектор и налоговый агент никуда не исчезли и всегда были готовы оказать ему максимальное 'содействие' в развитии его бизнеса. И оказывали, исправно пополняя государственный бюджет. Отчего-то именно в таких случаях они действовали предельно эффективно.
Не хочу сказать, что это понравилось всем. Только горстка записных столичных крикунов продолжала по привычке встречать каждое такое новшество восторженным визгом и ритуальными речевками. На мой взгляд, они вообще наплевали на будущее страны, лишь бы сбылась их любимая мечта – вхождение страны в… А вот тут представления о конечной цели разнились.
Кто-то ратовал за демократию – таких было большинство. Они были лучше сплочены и организованы. Правда, и в их лагере единства не наблюдалось. Одни грезили о небольших уютных 'демомирках', где все бы друг друга знали и уважали. Другие хотели построить нечто покрупнее – люксембургский масштаб их не устраивал. Но все сходились на одной мысли – это слишком б о л ь ш а я страна. Вот станем меньше – тогда-то и наступит всеобщее благоденствие…
Появились у нас и монархисты – в стране разрешили все партии, даже откровенно бредовые. Лишь бы насчитывали десять тысяч членов. Таковой барьер перешли многие – и моментально все местные выборы повисли в пустоте. Избрать кандидатов, которые равно бы устраивали в с е х – оказалось невозможно. Члены разных партий зачастую ненавидели друг друга настолько сильно, что готовы были лечь костьми (чужими, разумеется) лишь бы не допустить к власти кандидата от оппонентов.
И ложились – лилась кровь.
Президент назначал на такие вот 'зависшие' должности временно исполняющих обязанности чиновников – до выборов новых, разумеется. Стоит ли мне напоминать о том, что нет ничего более постоянного, чем временные мероприятия?
Разрешили (собственно говоря, просто не стали запрещать) и коммунистов. И среди них единства тоже не нашлось… земля у нас такая, что ли?
Были коммунисты 'старые', с которыми соперничали 'новые' (хотя я так и не понял – какая между ними разница и в чём?). Имелись и 'коммунары' – это вообще что-то новое. А может быть, хорошо забытое старое? Не знаю… Даже и комсомол присутствовал! Ей-богу, когда впервые парня с комсомольским значком увидел – думал, пипец – глюки начались!
Но нет, топал себе такой по бульвару, о чем-то толкуя по мобильнику и в ус не дул! И ещё несколько раз я подобных ребят встречал – они стали вполне привычной деталью пейзажа.
Никто, вроде бы, не мешал всем этим партиям вести агитацию и сотрясать воздух громкими
