сосудах, как в фильме «Матрица», — нашлись и такие мечтатели, кто стал выстраивать концепцию еще дальше, предположив, что формированием плода можно будет управлять по желанию родителей. Французскому ученому Жану Ростану грезилось время, когда зародыш будет находиться в матке лишь первые две недели, а завершит он свое развитие в устройстве, которое Ростан не без игривости сравнил с кенгуровой сумкой. Покуда эмбрион подрастает, врачи могут хирургическим путем изменять его пол, цвет глаз или черты лица. Поскольку такому ребенку не нужно протискиваться через родовые пути, его голова может быть намного крупней обычной, чтобы в мозге поместилось побольше нейронов. Вы мечтаете о мальчике с зелеными глазами и гениальным умом? А как насчет кареглазой дочки с двухметровыми ногами?
Неудивительно, что подобные идеи натолкнулись на сопротивление. Петруччи сравнивали с Франкенштейном, а римский клир обвинил его в богохульстве, после чего практикующему католику пришлось временно прекратить свои опыты. Примерно тогда же журнал «Нью сайентист» провозгласил: «Фантазиям настал конец. Грядет Дивный Новый Мир» (намек на тот самый роман Хаксли, в котором сатирически изображено будущее, где детей производят на заводском конвейере, а слово «мать» сделалось грязным ругательством само по себе, без всяких добавлений). Но в шестидесятые это уже не вызывало усмешек.
Итак, насколько мы сегодня близки к цели, намеченной Холдейном и Петруччи? Смотря что под этим понимать. Можно считать, мы к ней подобрались вплотную. «Пробирочные дети» живут среди нас уже четвертый десяток лет. Когда в 1978 году у бесплодной, как полагали, английской четы Браунов родилась дочь Луиза, многие поверили в исполнение пророчеств Холдейна, они же — один из ужаснейших жупелов Римской церкви.
С тех пор устройства для выхаживания недоношенных детей, пока те достигнут «порога выживаемости», стали гораздо совершеннее. Сейчас не редкость сохранение младенцев, которым не хватает больше трех месяцев до нормального срока внутриутробного развития; а за время, пока моя книга готовилась к печати, критический рубеж мог еще отодвинуться вспять. В феврале 2007 года Амилию Тейлор привезли в родительский дом из инкубатора, куда она была помещена в возрасте всего лишь 21 недели, — на сегодняшний день это «самый ранний недоносок» из всех живущих. В октябре 2006-го, когда Амилия появилась на свет во флоридской клинике тем же хирургическим способом, что Луиза Браун, она была немногим крупнее шариковой ручки — неполных 25 сантиметров. Сдается, Амилия, зачатая в пробирке и выношенная наполовину в медицинском аппарате, ближе всех к стереотипу «рожденных без матери», каким его 80 лет назад воображал Холдейн.
Тем не менее, хотя технологии искусственного оплодотворения и инкубации добились впечатляющих успехов, человечество до сих пор не пользуется этими средствами с таким шокирующим размахом, как в его прорицаниях. Никакой массовой мануфактуры младенцев не существует и сейчас, когда я это пишу, даже близко не предвидится. Луиза Браун, Амилия Тейлор и все их «братья и сестры во стекле» были зачаты вне женского тела, но, как только завершался первичный этап, крошек-эмбрионов пересаживали обратно в живую матку. А ведь настоящие дети эктогенеза не только не зарождаются в материнской утробе, но и на свет выходят не оттуда: их положено извлекать из устройства, в котором плод прошел полный цикл развития. Таким путем пока не родилось еще ни одно человеческое существо; любой житель планеты провел большую часть своего внутриутробного бытия в человеческой матке.
Хотя сейчас и ведутся отдельные эксперименты с искусственной плацентой, большинство исследователей сосредоточилось на оказании посильной помощи бесплодным женщинам и мужчинам, а не на том, как их избавить от беременности и родов. Главным образом потому, что динамика развития эмбриона очень сложна и самая изощренная техника, видимо, еще не скоро сравнится с возможностями женского тела (в 2003 году журналист Рональд Бейли назвал искусственную матку одним из тех открытий, до которых вечно рукой подать). Да никто как будто и не требует побыстрее построить машину для получения потомства. Многие женщины за то, чтобы современная наука максимально облегчала им роды; достижения медицины помогли тем или иным способом обзавестись собственными детьми миллионам пар, которые в противном случае остались бы бесплодными. Но похоже, лишь редкие оригиналы желали бы вовсе ликвидировать деторождение.
Лет двести назад врачам, которые тогда впервые пробовали облегчать страдания рожениц, приходилось преодолевать множество препятствий, включая базовые культурные коды и символы. Ветхозаветная Книга Бытия гласит, что Бог, изгнав Адама и Еву из райского сада, назначил им и другие кары — каждому по делам его. А поскольку главной ослушницей была Ева, первой съевшая яблоко и подговорившая Адама последовать ее примеру, то слабому полу досталось сильней. Мало того что мужья будут всегда «господствовать над ними», так женщины еще обречены страдать при родах: «Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей…» (Быт. 3:16)
К этому стиху из Библии неизменно обращались проповедники (в большинстве своем, разумеется, мужского пола), убежденные, что Всевышний требует от роженицы физических мук, а врачи, пытающиеся скрасить хоть отчасти женскую долю, противятся божественному замыслу. Множеству наших современников такие взгляды покажутся нелепыми и даже оскорбительными, но тогда этот идейный спор играл примерно ту же роль, что нынешние дебаты креационистов с эволюционистами. Однако и сегодня еще находятся женщины, готовые по религиозным соображениям отказаться от любого обезболивания при родах. Для них эпидуральная анестезия — один из сатанинских соблазнов.
Но у первопроходцев в этом деле были и другие трудности, вполне практического свойства. Даже применяя хлороформ, эфир или слабый коктейль из морфина и других средств так называемого рауш- наркоза, врачи опасались повредить матери и ребенку. Уже двадцатый век перевалил во вторую треть, а многие медики по-прежнему утверждали, что отключить болевые ощущения в любой точке женского тела во время родов — все равно что устроить короткое замыкание в электросети. Такие теории не одного наблюдателя привели к мысли, что облегчение родов никогда не войдет в широкую практику.
«Роженица под общим наркозом не совершает ни малейших усилий, следовательно, она как бы и не становится матерью. Кроме того, многие анестетики в той или иной мере отравляют младенческий организм, не адаптированный к подобным воздействиям» — так писал в 1936 году профессор Йельского университета Клиффорд Фёрнес, излагая общепринятую в то время точку зрения. В конце концов она оказалась абсолютно ошибочной; исследователи нашли надежные и притом безопасные способы облегчить родовые муки, а извечный библейский запрет на «извращение естества» во многом утратил силу во второй половине столетия.
Одним из основных аргументов в пользу искусственного вынашивания детей было избавление женщин от всевозможных неудобств, связанных с беременностью. Другая мыслимая цель — скорректировать стохастические процессы передачи генов будущим поколениям, чтобы было все «эффективно, как в Макдоналдсе» и миллионы детей рождались совершенными без единого изъяна. Но идея клонирования с самого начала явно адресовалась тем, кто предпочел видеть свой идеал гармонии в зеркале.
Каждый человек, когда-либо живший на свете, получил свои гены от обоих родителей. А для клонов это вовсе не обязательно. Чтобы понять, «из чего они сделаны», рассмотрим самый тривиальный способ клонирования: так называемую пересадку ядер. Ядра половых клеток — женской и мужской — содержат каждое свой комплект хромосом. Когда зачатие происходит в обычных условиях, два хромосомных набора сливаются воедино и оплодотворенная яйцеклетка начинает спонтанное деление: процесс развития эмбриона пошел. При пересадке ядро удаляют, предположим, из яйцеклетки и заменяют взятым у сперматозоида. Теперь, если ее оплодотворить спермой от того же донора, формирующийся эмбрион не будет содержать никакого иного генетического материала, кроме принадлежащего родителю мужского пола (аналогично, сделав перестановку, можно клонировать женскую особь). Полученное в результате существо — не потомок своих отца и матери, даже не однояйцовый близнец-двойняшка кого-либо из них, но точная копия единственного родителя.
Еще в 1950-е годы ученые добились немалых успехов в клонировании лягушек, морских ежей и других сравнительно примитивных организмов. Исследователи пробовали варьировать этот процесс, чтобы получить животных, которые унаследуют, скажем, две трети материнских генов и треть отцовских. А в 1979
