обратной стороны, делая упор для автомата. Лупатый изготовился нырнуть за поддон. Даже Цапля, низко пригнувшись, семенил куда-то вдоль забора, ища обходные пути. На открытый участок, впрочем, не полез, притаился.
Максимов нащупал под рукой обломок кирпича, швырнул по дуге.
– Эй, ловите гранату!
Тишина настала. Было слышно, как кирпич с коротким чмоканьем упал в грязь, полежал секунд пять и почему-то не взорвался. Вместо этого загремело что-то на втором этаже – Варюша хозяйничала.
– Блефует, падла, – надтреснуто сообщил Ворона.
– Эй, зяма, ты понтами тут дешевыми не швыряйся! – яростно выкрикнул Мазай. – Нам накласть на твои понты, о душе родной подумай… Так отдашь зазнобу?
– Этих бродяг уже ничем не пробить, – огорченно констатировал Максимов. – Натерпелись за ночку всякого, чувство страха притупилось. Как бы им популярнее объяснить, чтобы не спешили в атаку?
– А у него пульки кончились, – злорадно возвестил Лупатый. – Вот и швыряется кирпичами.
Интересное молчание воцарилось. Зэки вдумчиво переваривали гипотезу.
– Что ответишь, родной? – вкрадчиво осведомился Мазай. – Тю-тю патрончики?
– Не-а, – отозвался Максимов. – Полный рожок.
– А ты пальни, – гоготнул Лупатый.
– А ты выйди.
Очевидно, Вороне надоело выслушивать эту пустую трепотню – тень взметнулась на фоне изгороди, совершила два широких прыжка и рухнула за продолговатый ящик с цементом. Оторопев от такого нахальства, Максимов дважды нажал на курок и второй пулей пробил дыру в ящике. Вот только Вороне от этого хуже не стало…
Кусты затряслись на левом фланге – Цапля в поход собрался. Без оружия, а прет… Лупатый прыгнул- таки за поддон, воздвиг макушку над горкой кирпича.
– Эй, блатняк! – выпалил Максимов. – Пять минут дайте подумать, будет вам девчонка!
– А давай уж сразу? – заржал Ворона. – Ты чего юлишь, конь в яблоках? Эй, братва, а мы опять чего-то ждем? У него паршивка в доме орудует – смотрите, учудит новую заподляну…
Ага, Сталинград… На эту тему зэки должны реагировать по-военному. Подляну на подляну, и никаких гвоздей! Стремительный накат уже назрел – озлобленной банде нужен был толчок. Искра, разгул страстей… Чего она там возится в доме?
Он уже не думал о том, что слепо доверяет ребенку. Сделал все возможное, ее черед… Лупатый что-то вякнул, бандиты заржали. Максимов оттолкнулся ногой от поддона и перевалился через порог, оказавшись в непривычной темноте. Плечо свело судорогой. Рев негодования огласил ряды неприятельского войска. Ударили дружным залпом, не сговариваясь, но он уже лежал за бетонной приступочкой, зажав уши.
Тишина настала внезапно – он подумал, что оглох. Поднял голову. Исчадия ада поднимались из укрытий, разминали затекшие члены, кашляли. Оставался последний патрон – для себя, но что-то не хотелось ему пускать пулю в лоб. Любил Максимов эту беспокойную жизнь. Хотя и не надеялся уже, что это взаимно. Заговаривая боль в плече, он поднял автомат, расположив магазин параллельно земле, – прицелился в размазанную тень, совершающую медленные колебания, потянул спусковой крючок… Отдача в ослабевшее плечо швырнула его от порога. И тут же вопль раздался.
– Падла гнойная! – заголосил Лупатый. – Рука!..
Он видел, как остальные тени замерли, присели. И то неплохо. Момент истины настал? Откатился в сторону, приподнялся. Предметы вырастали в полумраке. Просторная прихожая, практически вестибюль – но все запущено, захламлено. Носилки, обросшие коркой цемента, горы мусора. Напротив входа – ступени, ведущие куда-то вниз. Галерея над головой. Лестница поднималась вдоль фронтальной стены, огибала боковую и уносилась на второй этаж. Там перила…
Грохот по ступеням, и дышащее жаром тело налетело на него, схватило за грудки, затрясло.
– Максимов, это ты, гениально… Слушай, я все продумала. Посмотри прямо: лесенка неширокая… Но она порядочной глубины, там внизу площадка и дверь в подвал… А дверь скрипучая, ходуном ходит… Я веревку к ручке привязала, потянешь – заскрипит и закроется… Посмотри налево – еще одна лестница – на галерею. Веревка на перила наброшена – та самая веревка, от подвала… Когда полезут эти мерзкие дядьки, потяни веревку, да хорошенько… А я наверх побежала…
Ерунда на постном масле. Он поднялся, пошатываясь. Действительно, переступив пару ступеней на второй этаж, нащупал примотанную к перилам веревку. Через серое пространство, к невидимой двери – почти не заметна в полумраке. Да и сам он вряд ли будет заметен. Но это в первые мгновения, когда со света попадаешь в темноту…
– Падлой буду, мужики, патроны у него кончились! – взревел у самого порога Мазай. – А ну, хватай их!..
Взревели дружно – в четыре глотки. Даже раненый Лупатый, посчитавший ниже достоинства оставаться в стороне. Топот, гам… Ублюдки лезли в недоделанную дачу, как звери в Ноев ковчег. «Сомнительное какое-то чудодейственное средство», – тоскливо думал Максимов, скорчившись посреди пролета. Потянул за веревку. Тяжело, но он ведь и не девочка…
Далеко внизу, в невидимой хмари, глухо заскрипела и захлопнулась дверь.
Разбираться в ситуации зэки не стали. Азарт победы выдувал мозги.
– Вниз! – завизжал Цапля. – Там они!
И бросился первым. Остальные – следом. Разбитые кирзачи загрохотали по ступеням – как раз там, где Варюша разлила краску!…
Цапля с воем поскользнулся, загремел, ломая кости. Бегущий далее красиво взметнул носок, шмякнулся позвоночником. Остальные налетели, сбили… Падали дружно, эффектно, образовав у подножия лестницы матерящийся клубок из конечностей и дурных голов. Но это еще не окончание акта. Максимов поднялся на ноги, стоял изумленный, взявшись за перила. Как в тумане видел Варюшу на верху галереи, как раз над упавшими. Тужась из последних силенок, издавая сдавленные стоны, она громоздила на перила тяжелый деревянный ящик. Кое-как взгромоздила и спихнула вниз! Максимов зажмурился – высота-то приличная…
Чей-то хребет явно не выдержал. Вопль под треск ломающихся досок и громыхание железа пронесся такой, что ушам дурно стало! Крики, стоны, копошащиеся тела… Он скачками помчался на галерею, машинально сжимая автомат без патронов.
– Кролик, дорогой, – схватил ее за трясущиеся плечи. – Ты в порядке?
– Я сейчас скончаюсь, Максимов… – подняла она на него блестящие глазки. – Какой уж тут порядок? Невозможно же так напрягаться…
– Что ты сбросила, Кролик? Бомбу?
– Да почем я знаю, Максимов… Там скобы какие-то ржавые, болты с гайками… Всё такое обкаканное, вонючее, что даже не своровали…
Он стоял, не в силах прийти в себя, глаза пронзительно щипало от хлещущего пота. А драма с захватом «беззащитного» ребенка продолжалась. Разъяренные отморозки с нелюдским воем выбирались из подвала. Выжили, готовы к дальнейшим сражениям. Впрочем, их осталось только трое. Кому-то вдребезги разнесли хребет. Грузно, шатаясь из стороны в сторону, поднимались по лестнице. В натуре демоны… В авангарде – Ворона с разбитой головой. По роже текло, глаза сияли бешенством. Двустволка в руке! Остальные, слава богу, без оружия – потеряли в суматохе, а поискать ума не хватило – мозги от удара сплющило…
За спиной – просторная комната с запахом фекалий. Он задницей подтолкнул туда Варюшу, сам замешкался.
Ворона, угрожающе лыбясь, поднял ружье. Максимов, не раздумывая, швырнул в него пустой автомат! Винтовку выбило из рук, Ворона поскользнулся, разбив коленку, цапнул ускользающий ствол, но двустволка уже летела сквозь балясины! От удара об пол сработал спусковой механизм, разрядился ствол!
– Дави их! – взвизгнул Мазай. Заминка, господа хорошие…
Варюша тянула его в комнату.
– Пошли, чего засмотрелся? Попрут сейчас… Беги по стеночке, Максимов, здесь узкая комната и доски вот с таку-ущими гвоздями – я их посреди комнаты настелила. Могут, конечно, и не наступить…
А вдруг сообразят? – стучало в голове. Ведь это так просто: обуздать ярость, трезво поразмыслить и
