— Шестнадцать проникающих колотых ранений в грудь и шею. Никаких чётких отпечатков, никаких следов взлома, ничто не пропало.
— Другими словами, — сказал Моран, ныряя в кресло, — ничего нет.
— Дай закончить человеку, — произнёс Карран. Он наливал две чашки кофе из кофеварки, стоявшей на столике невдалеке от окна. Затем в одну из них он налил обезжиренных сливок и добавил сахар — как раз столько, сколько любит Гас.
— Я ценю это, Ник, — высказал Харриган с сарказмом. — Действительно, ценю. — Он не для того работал весь этот проклятый день, чтобы ему оказывала покровительство парочка копов.
— Всегда рад, офицер, — ответил Ник. Он поставил чашку с кофе перед Гасом и сделал глоток из своей.
— На ноже для колки льда не было обнаружено ни единого отпечатка, — продолжал Андруз за своего коллегу, как будто тот составлял с ним единую команду борцов. — Так что престулление относится к группе «Ка-дэ»…
— Ка-дэ? — переспросил Толкотт,
— Кусок дерьма, — перевёл Гас. И после некоторых раздумий добавил: — Капитан.
— Ножичек для колки льда как раз такой, какой можно приобрести в доброй тысяче магазинов — в торговом центре, скобяных лавках, шопах типа «Остановись и отоварься» и даже у Андронико. Можно отрядить на поиски пять тысяч «фараонов» и всё равно концов никогда не сыскать.
— А что насчёт шарфа? — спросил Карран.
— Дорогой. «Гермес», стоит шесть сотен зелёненьких.
— Харриган в удивлении наклонил голову. — Шесть сотен баков за один шарфик. Кто это так разбрасывается деньгами?
— Богатые люди, — ответил Гас.
— Ага, я понимаю. Но шесть сотен за шарф? За этот кусочек шёлка?
— Харриган, — произнёс Уокер тоном, приказывающим прекратить прения.
— Я связался с «Гермесом» — есть тут один их офис на Юнион-сквсйр. Они продают по восемь — десять штук в неделю только здесь, в нашем городе. В Мэрин есть ещё парочка магазинов, которые их также обслуживают, существует ещё один «Гермес» в Сан-Рафаэле, там тоже — по восемь-десять штук. Под Рождество продаётся ещё больше, сказали они. В общем, как сообщили в «Гермесе», за год по всему миру расходится около двадцати тысяч их изделий. А это двенадцать миллионов баков в год. За
— Мы могли бы сконцентрироваться на поисках шарфов, проданных в районе залива, — сказал Уокер. — Это не невозможно. Если она купила его в… мать твою, Гонконге, или Париже, или ещё где-то в том же духе, то мы можем даже Бога не молить о том, чтобы отследить судьбу шарфа.
— Она? — переспросил Моран. — Почему вы считаете, что это была
— Есть ли доказательства, что он занимался сексом с мужчинами? — адресовал вопрос Харригану и Андрузу Уокер.
Оба детектива отрицательно замотали головами:
— Не-а.
— Это была
— Ага, — подтвердил Андруз. — Биологический анализ показал, что у нас нет оснований предполагать, что он интересовался парнями.
— Никаких мальчиков для Боза, — вывел Гас.
— Расскажите нам о нём, — попросил Карран.
— Порошок
Карран обменялся с Толкотт взглядами, скрестившимися наподобие мечей.
— …высокого качества, высокого содержания. Это дерьмо много чище любого из тех партий, что люди из отдела по борьбе с наркотиками встречают на улицах. Большая часть компонентов соответствует низкосодержащему крэку. Судя по всему, обнаруженный кокаин относится к так называемому «высококачественному порошку восьмидесятых — эпохе Рейгана».
— Некоторые люди так старомодны, — вставил Моран. — Та-а-а-ак старомодны.
Все полицейские, включая Уокер, но исключая Толкотт, расхохотались. Последним тенденциозным проявлением вкуса Гасом Мораном была покупка выходного костюма, и случилось это в 1974 году. Он до сих пор ко всеобщему смущению время от времени надевал его.
— Ага, — продолжил Андруз, — он втягивал его. Были обнаружены следы частиц кокаина на его губах и пенисе…
— Он что и членом его втягивал? — вмешался Моран.
Андруз усмехнулся:
— Ну тебя, Гас, дай закончить. Боз оставил после себя около пяти миллионов долларов, наследников нет. Криминального за ним ничего не числится, за исключением поданной на него и его группу жалобы о погроме, устроенном в 1969 году в гостиничном номере. Он выплатил штраф, заплатил отходные за убытки и был выпущен на свободу.
— То есть нам известно, что он увлекался кокаином, — резюмировал Харриган, — был без ума от девочек и рок-н-ролла.
Ник Карран сделал ещё один маленький глоток кофе и спросил:
— Он и от мэра был без ума? Так?
Толкотт одарил его одним из своих взглядов, от которых могла бы расплавиться сталь.
— О’кей, — ответил Уокер, — так что насчёт девочек?
— Было их несколько, все так или иначе проходили через его клуб. Его подруга, его возлюбленная, его малышка, его женщина, его любовница — во всех этих ролях Кэтрин Трамелл.
Толкотт воспрянул духом:
— Она проходит по делу? Её подозреваете?
— Ник? — спросил Уокер.
Карран пожал плечами и отхлебнул кофе.
— Гас?
— Мне пришлось согласиться с мнением моего коллеги о причастности к расследуемому делу мисс Трамелл.
— Ладно, — сказал Уокер, — тогда дайте мне высказать своё мнение. Она — подозреваемая.
Каждый из присутствующих был премного удивлён таким поворотом дел, и Толкотт подпрыгнул на кресле, будто его тряхануло током:
— На каком основании?
У Уокера, оказалось, существовали свои собственные заметки:
— Кэтрин Трамелл. Тридцать лет. Приводов нет, судима не была,
— Ну, это мы могли и в справочнике «Кто есть кто» прочитать, — произнёс Толкотт.
— А почему она должна быть в «Кто есть кто»? — наивным тоном спросил Карран. — Она — проворный книжный червь. Поступила в Беркли… Так, за ради Бога! Очень хорошая государственная школа. Не из тех элитных колледжей, что внизу, в Пало-Альто, — Толкотт, злой на самого себя, сделал попытку спрятать перстень Стэнфордского университета, надетый на пальце правой руки.
— Она не самая спокойная женщина, — сказал Уокер. — Я знаю, уже встречался с ней.
— Она никак не упоминала, что является сиротой?
— У-у-у, как это печально, — посочувствовал Гас. — Дайте-ка вспомнить. Да, действительно, намекала.
Уокер вернулся к своим записям:
— Кэтрин Трамелл. Единственная наследница вышеупомянутых Марвина и Элейн Трамелл, которые в 1979-м году погибли в результате несчастного случая, имевшего место в Тихом океане. Маленькая Кэтрин, которой в то время было восемнадцать лет, стала единственной наследницей… ста десяти миллионов долларов.
