Он подошел к Андрею. Грозно нахмуренные брови и злые глаза, хорошего не сулили.
Андрей замер. Попадет сейчас и правым и виноватым. Или как бабушка говорит – и правым и левым, а тем, что посередке – особенно.
– А мы ничего, дяденька, мы так, шуткуем. Ведь, правда, мальчик? – шкет нагло поглядел на директора и, требовательно, на Андрея.
Взгляд его говорил:
– Подтверди, хуже будет!
– Да, Николай Васильевич. Мы так, балуемся, стоим, – промямлил Андрей.
– Идите лучше, уроки учите. А ты, Толстов, пойдем со мной. Разговор у меня к тебе есть! – директор положил тяжелую руку на плечо Андрею. – Пошли, пошли. В выходные успеете набаловаться.
Директор, не отпуская плечо, повел Андрея к себе в кабинет на второй этаж.
– Ну что? Попался? Так я и знала, что ты чего-то напакостил! – встретила их в вестибюле уборщица, тетя Катя. – Иди теперь, держи ответ.
– Я, тетя Катя, по делу Андрея к себе позвал, а не наказывать. Тем более, я вроде за ним пакостей не замечал, ни крупных, ни мелких, которые в десятки раз подлее, хоть и мелкие, – сказал Николай Васильевич.
– Знаю я, какие у них могут быть дела. Напакостил и весь сказ! – тетя Катя махнула на них тряпкой и пошла к себе в каморку, где хранила швабры, деревянные лопаты для уборки снега, метлы. Андрей знал эти подробности потому, что ведра и тряпки для уборки класса, брались тоже в этой же каморке.
Кабинет Николая Васильевича находился в конце коридора. Правда, на каждом этаже по два входа – выхода. Так что можно считать и в конце коридора и в начале. И так и этак правильно. Уроки давно закончились, и им никто не попался навстречу. В пустом коридоре стояла тишина.
– Присаживайся! – пригласил Николай Васильевич Андрея.
– Что? Бить хотели? Можешь не отвечать, мне и так все понятно.
– Ты смотри, сколько лет прошло, а приемы те же остались, – сказал он, глядя мимо Андрея.
– Какие приемы? – спросил Андрей.
Директор молчал.
– Какие приемы, Николай Васильевич? – переспросил Андрей.
– А, не обращай внимания. Так, мысли вслух, – сказал Николай Васильевич.
Но, видя, с каким любопытством смотрит на него Андрей, Николай Васильевич пояснил:
– В дни моей молодости, когда я был примерно твоего возраста, наши хулиганы применяли такие же приемы. Вперед посылается маленький задира, который нахально лезет на тебя в драку. Ты естественно отталкиваешь его. Ну и все. Как правило, этого вполне хватало, что бы на сцену выходили ребята постарше и с криками:
– Ах! Ты маленьких обижать? – набрасывались на тебя.
– Вообще-то, я тебя пригласил не для того, чтобы рассказать о своей молодости. У меня к тебе вот какое дело: я слышал, ты стихи пишешь? А не мог бы ты написать рассказ или того лучше повесть о себе, о своих товарищах?
Дело в том, что я тут недавно по Интернету гулял и наткнулся на изумительный конкурс. Конкурс называется – «Детство не проходит насовсем». По условиям этого конкурса, можно написать даже короткий рассказ и получить за это премию от пятидесяти тысяч рублей до ста пятидесяти тысяч.
Но не это главное – главное, что твой рассказ может войти в сборник и их, целых сто пятьдесят тысяч экземпляров разошлют бесплатно по детским домам и детским библиотекам, по школам. Представляешь – твою книжку будут читать твои одноклассники, а Полина Васильевна задает сочинение вам написать, по твоему рассказу! Это же здорово. Очень уж хочется, чтобы наша школа прославилась, наконец, на всю страну, хоть одним хорошим делом!
– А откуда вы знаете, что я стихи пишу? – спросил Андрей.
– Ну, это не важно, откуда я знаю. На то я и директор, чтобы знать о вас, учениках, как можно больше. Считай, сорока на хвосте принесла.
«Знаю, я эту сороку, по имени Витька, и по фамилии Нехочухин» – подумал Андрей.
Он однажды, показывал Витьке несколько стихотворений, при этом, умолчав, что больше половины, а если взаправду, то восемь из десяти стихов Андрей списал из старинных журналов «Нива» за тысяча девятьсот, то ли первый, то ли третий год.
Он их нашел прошлым летом у бабушки в деревне на чердаке, в старом сундуке. Стихи понравились ему, и он переписал их в записную книжку. А под влиянием тех стихов сложились, конечно, коряво, но свои стихи. Но Витька все равно не заметил разницы. Витька тогда, как всегда торопился куда-то и, невнимательно прослушав стихи, сказал, что он тоже умеет сочинять, и прочитал Андрею замогильным голосом:
– Я помню чудное мгновенье.
– Передо мной явилась ты.
– Вся в белом, точно привидение.
– Я от тебя удрал в кусты.
Расхохотался и убежал по своим делам.
А Андрей сел и написал очередное стихотворение, посвященное Кристине О.:
– Ты белая черемуха, ты ливень в сентябре.
– Гроза порой январскою, звезда моя во мгле.
– С тобой и солнце ярче, и зелено зимой.
– С тобой тепло в мороз январский и весело в тоске.
Эту строчку, конечно, он заменит, как только придумает рифму, так заменит. Главное – запомнить смысл, а для этого как раз последняя строчка в тему. Но не эти же стихи на конкурс отправлять, в самом то деле. А если отправить, то премию дадут за самые дурацкие стихи. Андрей прекрасно осознавал «гениальность» своих «произведений».
– Нет, Николай Васильевич, я не смогу. Да и о чем писать то? Нет у меня друзей, про которых написать можно. Да и класс у нас не дружный. Каждый сам по себе! – вырвалось у Андрея.
– Вот и напиши про это! Я посмотрю, вместе посмотрим, что исправить, что убрать, что добавить. Пиши Андрей, не пожалеешь! Из других классов, да что классов, из других школ будут прибегать ученики и учителя, чтобы на тебя только посмотреть! Это ж слава, брат! Ее за деньги не купишь! А в тебе есть искорка божья. Я же вижу! Ну, ты только попробуй, в лоб ведь не ударят! Не возьмут значит не возьмут, об этом никто никогда и не узнает, кроме нас с тобой. А вдруг возьмут? Попробуй, я тебя очень прошу, ты только попробуй! Не хочешь про одноклассников писать, пиши, о чем хочешь! Честно, говоря, Андрей, дело вовсе не в деньгах и не во славе. Просто я читал твои сочинения и вижу, есть в тебе талант! Хоть что ты мне говори, но есть! И обидно будет, если он впустую у тебя пропадет!
Андрей обещал попробовать.
В школьном дворе, кроме Витьки Нехочухина, никого уже не осталось.
– Ну что? Зачем тебя «дерик» к себе водил? Выспрашивал? А про меня ты ему не говорил? – с жадным любопытством и, немного со страхом, спросил он.
– Да только про тебя и спрашивал! Как учишься, с кем дружишь? Какой у тебя характер, – ответил Андрей.
– Иди ты! – не поверил Витька. – А зачем? Зачем это ему все надо знать? Ну, про меня, – Витька шел рядом и забегал то слева, то справа, заглядывая Андрею в глаза. Совсем, как Тимка, когда покушать выпрашивает.
– А он хочет тебя в классе старостой назначить, главным будешь. Будешь лично ему докладывать, кто что сказал, кто чего сделал! – ответил Андрей.
– Брешешь! – сказал Витька.
– Собака брешет на прохожих. А я говорю. И, короче, Нехочухин, иди-ка ты своей дорогой. Не хочу я с тобой разговаривать. Да и дружить не хочу. Такие товарищи, как ты, не бывают. Так что давай теперь – ты сам по себе, а я сам по себе.
Витька в недоумении остановился:
– А я то тебе что сделал?
