просто боролся с его действием, не давая сознанию погаснуть.
Он не может, не должен спать - сейчас, после принятого Поулом решения. Решения, за которое штурман стал его презирать. Да, они не вправе рисковать кораблем, людьми, Землей, наконец. Они не вправе высаживаться на планету. Но и улетать они тоже не вправе! Потому что существует закон, не внесенный в инструкцию, - закон, стоящий над ней. И нарушить его гораздо страшнее… Вторая заповедь, Закон Звездного Братства.
Командор Герд посадил звездолет, нарушив инструкцию. Значит, иного выхода не было. Или он узнал нечто, дающее ему право на этот риск. Кен не верил в версию капитана, что корабль был неисправен. На борту находился Герд! Он сумел бы устранить повреждение, не совершая запрещенной посадки… Незаметно для себя штурман продолжал думать о нем как о Боге. Именно так он думал еще в детстве.
Чувство вины, запоздалое раскаяние, преследовавшие Кена с первого дня полета, нахлынули с новой силой. Он должен искупить ту давнюю ложь, доказать свое право на однажды избранный путь - или навсегда забыть о звездах. Кому доказать - призраку, мертвецу, или самому себе, - Кен не знал. Но тот, кто нарушит Закон, не смеет поднять глаза к небу.
Поддавшись на уговоры товарищей, Поул отложил возвращение на сутки, хотя не было ни малейшей надежды, что кибер выйдет на связь. Второго кибера на космолете не было. Оставался разведкатер - бесполезное, в сущности, устройство, сохранившееся как пережиток прежней «вольницы». Музейный экспонат, который нельзя использовать. Но сейчас это был единствен-ный шанс Кена. Его последний шанс.
Пока корабль на орбите, он должен исполнить заду-манное, выбрав время, когда остальные спят. Он отправится в поиск, чтобы никогда не вернуться. Своими руками отрежет путь к возвращению, отказавшись от мысли снова увидеть Землю, лица родных и друзей. («Друзей», - подумал Кен, забыв о том, что их у него нет. Но теперь это уже не имело значения.) Он должен понять, что заставило командора посадить звездолет на планету. И сделает это, хотя бы и ценой жизни… Ведь это его жизнь, и он вправе распорядиться ею по-своему.
Стараясь не думать о будущем, которое его ожидает, Кен загнал страх на самое дно души. («Черт возьми! А разве не так должны поступать мужчины?») Но что-то мешало ему гордиться своим безумным решением.
Поул тоже не спал. Никто из экипажа не мог со-мкнуть глаз в ту «ночь». Но капитану было труднее всех. Ответственность за людей, за их жизнь. Опасность, которую они могут принести на Землю после высадки на планету. Страх перед Неведомым, погубившим предшественников, и чувство вины перед ними, которым нельзя помочь… Что сказать на Земле? Отыскали пропавших без вести… А если те еще живы? Двадцать лет - не такой уж большой срок. Никто не видел их мертвыми. Никто не знает, что с ними случилось. Как уйти, не оказав помощи, не пытаясь хоть что-нибудь сделать?! Но не уйти нельзя. Земля не примет обратно тех, кто нару-шил закон. Приходится выбирать - мы или они. Жестокий выбор. И неспокойная совесть до конца дней.
Что же делать? Остается одно: сам командир должен идти в разведку, не подвергая риску других. Не важно, чем она кончится: обратной дороги нет. Билет в одну сторону. И не скажешь, что слишком счастливый… Впрочем, преемник капитану найдется. И доведет корабль до Земли с соблюдением всех формальностей. А там пусть задумаются наконец, не пора ли пересмотреть с десяток старых инструкций.
Мог ли он знать, что каждый член экипажа решил для себя то же самое?! И решимость людей была столь велика, что, записав на кассету слова прощания, обращенные к товарищам, к близким, к родной Земле, к несчастному капитану, которому придется отвечать за случившееся, каждый из них уже собирался тайком пробраться на катер, когда сигнал тревоги прокатился по кораблю.
«Кто-то опередил! Посмел оказаться первым! Кто же этот смельчак?»
Но никому не пришло в голову, что им может быть Кен.
Когда защитное поле космолета пыталось его удержать - сразу чувствовалось, как старается Поул, управляя системой захвата! - он вырвался довольно легко. Но из-за этого раньше времени пришлось соскочить с орбиты.
Кен вел катер сквозь плотную облачность, думая лишь о том, как совершить посадку поближе к старому кораблю. И хотя он все рассчитал верно и вошел в атмосферу именно там, куда десять часов назад «нырнул» кибер, тревога не уменьшалась.
Но вот наконец и заданный квадрат. Теперь катер парил над горами, высматривая место для «приземления». Рядом со звездолетом не получалось: «Луч-9» стоял на площадке, с трех сторон окруженной скалами; с четвертой к ней примыкала пропасть, в которую свалился кибер. Места для катера не хватало. Пришлось садиться в стороне, возле скалы с рисунком, ломая голову над тем, как перебраться через ущелье.
«Ну и местечко! Хуже не придумаешь. Каменный мешок, да и только. Стоило самим себя запирать в ло-вушку… А может, им понадобилась естественная защита? Но от чего? Или от кого? - Кен невольно поежился. - И цветок лилии на скале… Что вы этим пытались сказать, ребята? О чем предупредить?»
Кен вылез из катера. Скафандр непривычно давил на плечи. На внешних базах, где атмосферы не было вовсе, тяжесть его не чувствовалась. А здесь все как на Земле. И баллоны с кислородом весят порядочно. Но ведь не сбросишь из-за этого шлем, в самом деле! Придется терпеть. Впрочем, не особенно долго: запасы воз-духа ограниченны - значит, рано или поздно скафандр будет снят…
Штурман мотнул головой, отгоняя мрачные мысли. Не нужно об этом думать, хотя бы сейчас. Он должен попасть на «Луч», выяснить судьбу экипажа. Всем ос-тальным можно заняться потом: впереди у него целая вечность.
Неуклюже переставляя ноги, он двинулся прямо к расселине.
Вот и следы обвала. Кен даже не взглянул вниз. Зачем? Все равно от кибера ничего не осталось, а если бы и осталось, что он увидит на такой глубине? Его задача - «перепрыгнуть» на ту сторону, что он сейчас и сделает. Плевать, что на это уйдет добрая половина энергии: без защитного поля можно пока обойтись.
Кен настроил скафандр на антигравитационный прыжок и уже через минуту стоял на площадке перед звездолетом. Быстро сгущались сумерки, последние блики заходящей звезды таяли в клубах тумана, выпол-завшего из ущелья. А корпус «Луча» призывно и мягко светился, словно живой.
Защитного поля вокруг корабля не было. Этого следовало ожидать, но стоило Кену самому убедиться в заранее очевидном факте, как у него защемило сердце. До этой минуты, втайне от себя самого, он еще на что-то надеялся. И вот первый признак гибели экипажа налицо.
Штурман приблизился к закрытому люку, набрал аварийный код. Появившееся в обшивке отверстие пропустило его внутрь и тут же исчезло, с легким шорохом сомкнулось за спиной. Освещение включилось автоматически.
Повинуясь скорее привычке, чем необходимости, Кен прошел дезактивацию (вся аппаратура действовала!) и лишь потом выбрался в салон. Он шел по коридору, держа руку на бластере, хотя чувствовал, что здесь, на борту, ему ничто не грозит.
На корабле царил образцовый порядок. Казалось, его покинули пару часов назад. Осмотр всех помещений занял у Кена минут сорок, и всюду он видел одно и то же: идеальная чистота, приборы в полной исправности - и никаких следов катастрофы. Ни малейшего намека на то, что же произошло с людьми. Звездолет не был мертв, но экипаж исчез, не оставив в нише ни одного скафандра.
«Кто-то ушел на разведку и не вернулся. А потом остальные, один за другим, отправлялись на
