Факиры, дервиши и йоги владели различными магическими, способностями, как доводить себя и других до гипнотического состояния.
В 1858 году Блаватской исполнилось двадцать семь лет. Вот уже почти девять лет, как она находилась вдалеке от родного дома. Ей захотелось напомнить о себе, и она написала тете Надежде о своем возможном приезде в Россию. Ее волновало прежде всего, как поведет себя в этом случае Н. В. Блаватский, законной женой которого она все еще считалась.
В России между тем произошли большие перемены. Царь Николай I скончался от вирусного гриппа, которым его заразил приехавший из Парижа граф П. Д. Киселев. На престол взошел Александр II. Страна находилась накануне великих реформ.
Произошли также важные события в семье Блаватской. Спустя год после ее бегства из России умерла вторая жена отца, оставив дочку Лизу, и тогда же П. А. Ган забрал к себе от Фадеевых своих детей — Леонида и Веру. В семнадцать лет Вера вышла замуж за сына генерала Яхонтова и родила ему двух дочек. К несчастью, ее муж вскоре умер.
О Елене Петровне в семье были не самого лестного мнения. Взрослые знали, что она жива, но ее имя в разговорах не упоминалось. О ее жизни за границей доходили кое-какие сведения, прежде всего от графини Киселевой и княгини Багратион-Мухранской. Кто-то передал дедушке и бабушке Блаватской газетные вырезки о ее выступлениях как пианистки и дирижера в Европе.
Большой переполох в семье вызвало письмо Агарди Митровича дедушке А. М. Фадееву. Митрович обращался к нему как внук, а ее называл своей женой. Блаватская не сообщила ему, что уже однажды выходила замуж и не развелась. Это письмо окончательно подорвало в глазах близких ее репутацию порядочной женщины. Никто из них не ожидал, что у нее хватит нахальства приехать в Россию. Но Елена Петровна была не из робких женщин, отличалась резкостью манер и решительностью в действиях.
Предположительно летом или ранней осенью Блаватская, оставив на время Митровича в Европе, появилась в России. В каком городе она остановилась — неизвестно и не столь уж существенно. Куда более важным представляется отношение близких к ее возвращению в лоно семьи. Елена Петровна обратилась за помощью к Надежде Андреевне, и та, написав письмо в Эривань, слезно умоляла Блаватского не устраивать публичного скандала в связи с появлением ее блудной племянницы. Известно, что Н. А. Фадеева, Вера Петровна и Елена Петровна стояли горой друг за друга.
Н. В. Блаватский оказался благородным и незлобивым человеком. Он в ответном письме от 13 ноября (по старому стилю) 1858 года признал, что у него давно исчез интерес к Елене Петровне, и меланхолично заметил, что время лечит раны, смягчает горе и стирает из памяти многие события нелепой и безотрадной жизни. Он выражал надежду, что они наконец-то получат развод и Елена Петровна снова сможет выйти замуж. Н. В. Блаватский собирался подать в отставку и уединиться в своем имении. Иными словами, он прощал ее предательство.
Если Н. В. Блаватский оказался покладистым и сговорчивым человеком, то дедушка А. М. Фадеев ничего не хотел о ней слышать. Он наотрез отказался принять в Тифлисе неблагодарную внучку. Надежда Андреевна нашла выход из создавшейся двусмысленной ситуации и предложила Блаватской остановиться у овдовевшей сестры Веры.
Так, в Рождество Елена Петровна после девятилетней разлуки оказалась в Пскове в кругу семьи. В доме Яхонтовых было семейное торжество, выдавали замуж золовку Веры, и по этому случаю приехал их отец П. А. Ган, брат Леонид и маленькая сводная сестра Лиза.
Сестра Блаватской Вера описала эту незабываемую встречу: «Мы все ждали, что приезд ее состоится на несколько недель позже. Но, странно, когда я услышала дверной звонок, я вскочила на ноги в полной уверенности, что это она. Случилось так, что дом моего свекра, в котором я тогда жила, был полон гостей в тот вечер. Это была свадьба его дочери, гости сидели за столом, а дверной звонок звонил не переставая. Я была настолько уверена, что она приехала, что, гостям на удивление, я быстро встала и побежала к дверям, не желая, чтобы дверь сестре открыли слуги.
Преисполненные радости, мы обнялись, забыв в этот момент обо всем. Я устроила ее в своей комнате, и, начиная с этого вечера, я убеждалась в том, что моя сестрица приобрела какие-то необыкновенные способности. Постоянно, и во сне и наяву, вокруг нее происходили какие-то невидимые движения, слышались какие-то звуки, легкие постукивания. Они шли со всех сторон — от мебели, оконных рам, потолка, пола, стен. Они были очень слышны, показалось, что три стука означали — «да», два — «нет».
Блаватская рассказывала о своих странствиях. Все это было так необычно, так ново для них, что они едва ей верили. Они представляли желтые воды Нила, яркое голубое небо, скороходов хедива в куртках, шитых золотом, с откидными рукавами, цветные окна домов, женщин в чадрах, кареты, обитые атласом и с грозными евнухами на козлах, гортанно кричащую, полураздетую толпу, гоношащиеся и грязные базары, весь огромный город Каир, разлегшийся за Нилом у подножия Макаттама, с мечетью Мухаммеда Али и с двумя остроконечными минаретами, казавшийся фантастическим видением.
Елена Петровна была совершенно другая — немало повидавшая и уверенная в себе женщина с теми же жгуче-синими глазами и с загадочным выражением на лице. Однако от нее по-прежнему веяло чем-то наивно детским.
Брату исполнилось восемнадцать лет, он учился на юридическом факультете Дерптского университета. У сестры Веры было небольшое именьице Ругодево в Псковской губернии, купленное незадолго перед смертью ее мужем. Вся семья Гана, включая Лизу, решила основательно отдохнуть в деревне. Перед поездкой в Ругодево они несколько недель провели по отцовским делам в Петербурге. В столице у Блаватской несколько поубавился медиумический пыл.
В Ругодеве все еще существовал патриархальный уклад жизни. В незамысловатом усадебном доме они провели больше месяца. Жили бы они и дольше, если бы не скорбное известие из Тифлиса о том, что бабушка Е. П. Фадеева умирает. Бабушка была наполовину парализованной уже в то приснопамятное время, когда Елена Петровна замыслила и осуществила побег из России. Однако голова у бабушки оставалась светлой. Она обучала чтению и Закону Божьему детей средней дочери Екатерины Витте. Блаватская не видела бабушку больше одиннадцати лет. В такой трагической ситуации, когда Е. П. Фадеева доживала последние дни, дедушка сменил гнев на милость и разрешил Елене Петровне приехать в Тифлис, проститься, как они ее называли, с «бабочкой».
Е. П. Фадеева умерла 24 августа 1860 года.
«…Как это часто бывает, самые близкие и дорогие Блаватской люди скептически относились к ее способностям. Ее брат Леонид и отец дольше всех были противниками очевидного, но сомнения брата были сильно поколеблены после следующего эпизода.
Однажды в нашей гостиной собралось очень много гостей. Некоторые музицировали, другие играли в карты, но большинство, как всегда, было занято феноменами.
Леонид фон Ган не присоединялся ни к одной из этих групп, а медленно прохаживался по комнате, наблюдая за окружающим. Это был физически очень сильный, мускулистый юноша, голова которого была полна полученными им в университете знаниями, латинским и немецким языками и т. д. И не верил ничему и никому. Он остановился у кресла сестры и выслушал ее рассказ о том, что некоторые люди, называемые медиумами, могут сделать легкие предметы настолько тяжелыми, что их невозможно будет поднять и, наоборот, тяжелые предметы могут сделать легкими.
— И ты хочешь сказать, что можешь это сделать? — иронически спросил сестру Леонид.
— Медиумы могут, и я также делала, хотя не всегда могу отвечать за результат… Я попробую. Я просто укреплю этот шахматный столик. Кто хочет попробовать, пусть поднимет его сейчас, а потом попробует поднять его второй раз, после того как я его укреплю.
— Ты сама не коснешься столика?
— Зачем мне его касаться? — ответила Блаватская, спокойно улыбаясь.
После этого один молодой человек уверенными шагами подошел к шахматному столику и поднял его как перышко.
— Хорошо, — сказала она, — а теперь, будьте любезны, отойдите в сторону.
Приказ был выполнен. Все замолчали и, затаив дыхание, наблюдали, что она будет делать. Ее
