сквозь поры кожи. Он словно пил ее. Она пьянила и бодрила лучше вина. Он обычно проделывал это по вечерам, на закате, когда интенсивность светила спадала, или в зимние дни. И сейчас в сумрачном лесу ему сразу стало теплее. Ладони его пылали.
Вот видишь, благоговейно произнесла Вэньи. Эсториан рассмеялся. Она видела его насквозь. Он разжал пальцы, и солнечные зайчики, выскочив из них, растворились в прохладной полумгле. Умизан забеспокоился и пошел боком. Эс ториан легонько ударил его по голове. Сенель подобрался и понесся вперед по тропе уверенной рысью, которая постепенно перешла в галоп. Они разбили лагерь невдалеке от слияния Сувиен с ее притоком быстрым Иленом, на солнечном берегу реки. Переправа находилась выше по течению под стенами крепости Сувилен. Там достаточно лодок, чтобы перевезти на ту сторону весь караван, сказал проводник. Река там поуже и помельче, берега высоки, но пологи и поросли мягкой травкой, не то что здесь.
Тут много водоворотов, пояснил проводник. Это был суровый мужчина, лесник правителя Куриона. Он говорил отрывисто, не выказывая особого трепета перед величием своего собеседника. Река там раздваивается на повороте, обтекая небольшой островок. Хорошее место для рыбалки. Люди из крепости выходят с сетками и шестами и поставляют рыбу к столу нашего господина. Он неравнодушен к рыбке, наш господин.
Его величество ближе к ночи также намеревается поужинать свежей рыбой, высокомерно сказал Годри, придворный из свиты Эсториана. Он не одобрял поведения неотесанного мужлана, разговаривающего с императором без должной почтительности.
А кто ее наловит? удивился лесник. Может быть, ты? Годри побледнел. Гордый отпрыск клана вождей, обитающих в пустыне ВарягСуви, не прощал оскорблений. Шрамы, змеящиеся по его лицу, красноречиво говорили об этом. Он не был старейшим или главным среди придворных Эсториана, но имел вес в обществе, равный длине своего меча. Только присутствие императора удержало его от немедленной расправы с обидчиком. Он ничем не выказал своих чувств и, со свойственной ему грацией небрежно махнув рукой, произнес:
У нас много слуг. Они прекрасно справятся с этой работой,
Я сам займусь этим, бросил Эсториан. Наступившее молчание было ему ответом. Он рассмеялся, глядя на их изумленные физиономии.
Владелец Сувилена, надеюсь, почтит своим присутствием нашу вечернюю трапезу. Он будет принят с подобающим ему уважением.
Но... заикнулся было Годри.
Никаких но. Я отправляюсь на рыбалку. Молодой император величественно кивнул своим собеседникам и удалился прежде, чем они пришли в себя. Лагерь разбит, костры ярко пылают, сенели и поклажа находятся там, где им и положено быть. Хозяин всего этого может позволить себе немного поразвлечься. Переметная сума, принадлежащая Вэньи, была расстегнута. Из нее торчал обернутый шелком пакет. Сама она сейчас с группой магов возводила вокруг лагеря незримую стену защиты. Он чуть напрягся и коснулся ее ауры. Волшебное ощущение, сравнимое, пожалуй, с игрой солнца на едва колышущейся поверхности воды. Она была так поглощена своим занятием, что не заметила его самоуправства. Он улыбнулся, когда Вэньи все-таки обнаружила его в одном из тайничков своего существа, и с легким сердцем покинул лагерь. Над излучиной реки все было спокойно. Легкий ветерок доносил сюда людские голоса и повизгиванье сенелей, но эти звуки не задевали его сознания. Уединение казалось абсолютным. Даже Юлия исчезла куда-то, решив поохотиться в лесной чаще. Она вернется ночью, урча от сытости, или выскочит словно призрак из кустов ранним утром, к неудовольствию Умизана. Эсториан поежился. Здесь было прохладнее, чем в Эндросе, несмотря на то, что лето уже вступало в свои права. Возможно, где-то в укромных лощинах все еще прячется снег. Он погрузил руки в Сувиен. Вода показалась ему ледяной. Он поднес ладони ко рту. Вода была жесткой и отдавала прелью. Это Илиен нес ее сюда с нагорий Янона. Можно сказать, с края света. Первый Солнцерожденный вышел из этих земель. Он побрел вдоль берега и вскоре достиг следующей излучины реки. Здесь в воды Сувиен вдавалось множество мысков и мысов. На самом большом из них должен стоять Сувилен. Лорд Куриона, скорее всего, прибудет приветствовать своего императора на лодке. Но сейчас густо поросший деревьями и кустарниками островок загораживал всю панораму. Он был окружен песчаными отмелями, и протоки Сувиен сбивались здесь в обширную заводь со слабым течением, глубокую и чистую. Рыба любит подобные места. Так говорит Вэньи. Она могла бы многому научить его, но он был нерадивым учеником и частенько отвлекался от ее наставлений, находя себе более интересные занятия. Впрочем, кое-какие сведения о народных способах ловли рыбы все же зацепились в его мозгу. Он оглядел спокойную поверхность, во многих местах рассекаемую быстрыми стреловидными телами обитателей реки. Порой они вспыхивали на солнце и создавали мелкие водовороты. У него имелся для них небольшой сюрприз, извлеченный из шелкового тючка Вэньи. Он осторожно развернул снасть толстую длинную веревку, в которую были искусно вплетены крепкие шнуры. На их концах болтались металлические блесны, с острыми крючками. Грубый лесник наверняка презрительно сплюнул бы, увидев столь примитивное приспособление. Эсториан улыбнулся. Многое, что на первый взгляд кажется глупостью, скрывает в себе совсем противоположные качества. Он выпрямился и забросил снасть в реку, действуя так, как его учила Вэньи. Вернее, попытался забросить. Веревка от сильного броска взлетела слишком высоко и запуталась в нависающих над водой тенистых ветвях, а там ничего нельзя было выловить, кроме ругательств. Однако истинный творец должен быть терпеливым. Серебряные бляшки со смертельной начинкой вновь метнулись навстречу своим подводным подобиям. Глупая рыба почему-то не спешила глотать их. Эсториан подергал снасть. Солнышко пригревало, воздух был напоен ароматами свежей зелени. И никого вокруг. Ни стражников, несущих дежурство, ни веселых jnlo`mhi, ни праздношатающихся гуляк, рыщущих в поисках приключений. Новая попытка оказалась удачной. Эсториан снял с крючков несколько извивающихся сгустков живого серебра и побросал их на траву. В сердце загорелся огонек азарта. Он снова забросил снасть, вытащил и вновь забросил. Быстрые тени кружились в воде, подбираясь к добыче.
Тяни! Эсториан подскочил на месте. Ловушка выпрыгнула из воды. Сверкающие тела рыбешек сорвались с хищных крючков и с плеском обрушились в заводь, насмешливо помахивая хвостами.
Ты, трижды безмозглый сын прокаженного! выругался он и осекся. Это был не Годри. И не какой-нибудь скучающий бездельник из свиты.
Ты скачешь, как кролик, попавший в силки! Насмешливый тон незнакомца заставил Эсториана открыть в изумлении рот.
Это мой обед, только и нашелся сказать он.
Это? Незнакомец презрительно покосился на кучку жалких, вывалянных в земле рыбешек. Не очень-то много мяса на их костях.
Ты от рождения такой сварливый, или это случилось с тобой недавно? Эсториан нарочитой грубостью пытался скрыть свое замешательство. Незнакомец усмехнулся и отобрал у него снасть.
Скорее всего, ты сам был воспитан невеждами. Он аккуратно сложил веревку и точным движением метнул ее в середину заводи. Блесны вошли в воду почти без всплеска.
Вот теперь, мягко и даже ласково пропел незнакомец, теперь будем тянуть. Эсториану оставалось только следить, как тяжелые, словно поленья, рыбины шлепаются к его ногам. Блаженное состояние, минуту назад безраздельно владевшее всем его существом, исчезло, на смену ему пришла злость. Он с небольшим опозданием понял, что перед ним женщина, и это обстоятельство только усугубило его раздражение. Впрочем, любой на его месте мог обознаться. Непрошеная гостья была худощава и одета в некое подобие охотничьего платья, грубо пошитого из на скорую руку выделанных шкур. Ее волосы, гладко зачесанные, были заплетены в длинную жреческую косичку, однако ожерелья на ней не было. Небольшое темное личико чуть портил крупный горбатый нос, над которым сияли черные, навыкат, глаза северянки. Белки их матово светились, перекликаясь с белоснежным мерцанием зубов. Движения незнакомки были быстры и грациозны. Черная девка. Аппетитная штучка. Она могла бы понравиться Эсториану, если бы не седина, блестевшая в ее волосах, и не надменная усмешка, от которой у него заныли скулы. С пренебрежительной легкостью она вытащила из воды еще пару трепещущих серебряных слитков.
