Беседовать с посетителями взялся партнёр, я же ограничился тем, что слушал и изредка мысленно комментировал то или иное высказывание.
Махавший рукой от входа назвался капралом Орфином и оказался тем самым любителем потолочной росписи. Второй же, представившийся как сержант Хирраш, был похож на ветерана мартовских кошачьих войн: острые треугольные уши, стоящие торчком, гм… лицо с вибриссами, «украшенное» шрамами, короткопалые покрытые густой шерстью (опять же – гм) руки… Толком не рассмотрел, но есть у меня подозрение, что позади ещё и хвост болтается… Короче говоря – кошак кошаком, даром что прямоходящий.
Капрал сгрузил на стол принесённые кувшины и, в ответ на нашу вопросительно поднятую левую бровь, рассказал о местном способе развлечения за счёт новеньких. Когда же мы перевели взгляд на трактирщика, занятого увлекательным делом протирания стойки, чуть наклонился вперёд и сообщил, что бить морду за такие шутки – дело, угодное богам, но заниматься им лучше перед самым отъездом и в менее людной обстановке. В общем – облом.
Слово за слово, кружка за кружкой… Нам объяснили причину столь лестного внимания со стороны местных вояк, поагитировали за вступление в их доблестные ряды (оказалось, некомплект личного состава в здешнем легионе – аж две тысячи), похвалились своим командиром-капитаном-комендантом, который «мужик нормальный, строгий, конечно, но своих не грабит и не выдаёт», и рассказали об одном интересном подразделении, называемом Особой полусотней и возглавляемом неким Старым Гулем…
— Слушай, — вещал подогретый двумя кружками капрал, — я знаю, что для таких как ты муштра хуже кола в заднице! Но ты одно пойми: Особая полусотня – они строем не ходят! Они сейчас тут есть, моргнул – всё! Нету их! Исчезли! И Гуль этот Старый… Ты думаешь, я туда не хотел?.. Да пока нас сюда не перевели, я ж… Э-эх!.. Не подхожу я им, в общем… Старый больно… А ты ещё вот о чём подумай, — тут капрал наклонился вперёд и перешёл на шёпот, — вонючка этот, которому ты хвост прищемил, он же, отрыжка гоблова, штаны отстирает – пакостить начнёт!.. Он же тебе всё припомнит: и страх свой, и денежки, и штаны грязные…
Мы слушали, подугукивая в нужных местах и периодически поглядывая на кошака, который время от времени подтверждал слова своего подчинённого кивками… Странный тип. Почти не пьёт (это моё наблюдение! Чисто российское!), почти не шевелится, разве что уши постоянно туда-сюда поворачиваются… Спросил партнёра, а в ответ пришло: «Не обращай внимания, мрявы все такие. Мы ему интересны, вот он на нас и пялится… А ушами обстановку контролирует». Спасибо, что объяснил. Только всё равно этот кошак странный…
Строго говоря, партнёр прав: странный этот сержант, страннее не бывает… Мрявы (вообще-то они себя шассаками называют, но и на прозвище не обижаются, поскольку пошло оно от их боевого «Мр-р-ря- а-у-у». А вот кошаками называть и вообще намекать на родство с кошками – лучше на алтарь какого-нибудь тёмного бога плюнуть, от того хоть откупиться можно) на службу идут неохотно, поскольку ни командовать, ни тем более подчиняться страшно не любят. А если идут, то в диверсанты, реже – в разведку… А тут – линейный сержант… Кошмар пьяного гоблина! Осталось ещё только мрява-интенданта увидеть… Н-да… А капрал уже в третий раз начал в легион вербовать. Пора бы его отвлечь, а то ничего полезного так и не узнаем…
— Эй, партнёр, ты ничего не чувствуешь?
— Скуку, усталость, отвращение, жару…
— В смысле количества выпитого.
— Отлить пора!
— Это само собой. Я про другое. Посмотри на капрала.
— Да он мне уже надоел на него смотреть! Рожа красная, глазки блестят, язык заплетается… Ты с ними разговариваешь, ты на него и смотри!
— Понятно… Ладно, сейчас сходим отольём и чуток проветримся… А потом я тебя ещё раз спрошу…
Что-то я притомился. Пора бы разбегаться уже да на боковую. Тем более, что сидеть трезвому и слушать пьяного… Сто-оп! Что там партнёр говорил про выпитое?! Это что же получается, а? Выпили мы явно больше этого вояки… То есть я теперь даже напиться не могу нормально?! Офигеть! Ни кофе, ни сигарет, ни компа… А теперь ещё выясняется, что я эту гадость весь вечер просто так хлебал?! Чтобы потом пописать сходить?! Что значит, чего шумлю? А ты как думаешь?.. Да? А ты представь себе, что теперь ты этим самым только писать и сможешь!.. В смысле баб-с!.. А с того, что это явно кто-то из ваших драных богов пакостит! Целый вечер, це-лый ве-чер бухать – и ни в одном глазу!.. Да обидно просто!.. Ага… Ладно… всё… всё, успокоился, только давай уже разбегаться, а то я точно какую-нибудь глупость сделаю…
— Эй, партнёр, ты спишь?
— Нет… А ты?
— Хороший вопрос… Главное – умный.
— Сам научил. Теперь не жалуйся.
— Мерзопакостно хихикать я тебя не учил.
— И что?.. Хороший ученик должен превзойти своего учителя.
— Сам придумал?
— Нет. У нас так говорят.
— У нас тоже… Чем займёмся?
— Думать будем.
— Только думать?
— Ночь ещё… Всё равно куда-то идти смысла нет. Лучше скажи, ты вообще спал?
— Вообще – да. И выспался… А ты?
— Я тоже.
— И сколько?
— Ну-у-у… Что-то около двух часов…
— А заснули мы практически одновременно… А сколько у вас часов в сутках?
— Двадцать. А у вас?
— Двадцать четыре.
— Неудобно же!
— Так сложилось… Двадцать – тоже, знаешь ли, не слишком удобно. При десятичной системе.
— А десять и сто неудобно для жизни.
— Хм… А ведь математику ты изуча-ал…
— ?
— Не спросил, что такое десятичная система… Так о чём думать будем?
— О личных проблемах. Для разнообразия. И начнёшь ты. А я буду слушать и думать…
— Как скажешь…
Хм… Личные проблемы… По большому счёту их у нас одна: мы ни хрена не знаем о своих способностях, возможностях, умениях и тому подобном. Со мной, правда, проще, но смысла меньше: какой толк от моего умения стрелять из автомата или работать на компе? Вот именно. Ни того, ни другого
