назначена встреча с Клейном и Истманами, в ходе которой три момента сыграли в пользу первого. Во– первых, сам Ли Истман не явился, прислав вместо себя сына Джона. Битлз, привыкшие к королевским почестям, почувствовали себя оскорбленными.
Отсутствие Истмана–старшего не пошло на пользу еще и потому, что Джон оказался ненадежным посланником и окончательно потерялся рядом с Клейном, первый и последний раз в жизни исполнившим роль доброго дядюшки. Третий фактор — и это был главный козырь Клейна — состоял в том, что он требовал 20 процентов только от будущих доходов — т. е. от тех денег, которые он сам брался заработать для группы, — не претендуя на миллионы, уже заработанные (и продолжавшие, конечно же, поступать в штаб–квартиру Эппл). Джон согласился, согласились и Джордж с Ринго, Клейн был приглашен вести их дела. Так Эппл, этот призрачный бастион «западного коммунизма», обрел своего Сталина.
Пол отказался подписывать документы, хотя Клейн взялся за дело так, словно его подопечными стали все четверо, и Маккартни, конечно же, не остался внакладе после того, как новый менеджер быстро заполучил для группы очень выгодный контракт. Клейн наделал немало шума вокруг этой своей победы над алчными силами капитализма, «Победы», которой не было. Некого было побеждать. Никто — и меньше всех EMI - не оспаривал справедливости требований Битлз, понимая, что группа никогда прежде не получала полного вознаграждения за все сделанное. Как сказал председатель Capitol (дочерней фирмы EMI): «Мы бы все равно заплатили, так что незачем было Клейну устраивать шумиху».
Как бы там ни было, другие главные битвы того периода были проиграны. Контроль над NEMS (фирмой Брайана Эпстайна) перешел к Triumph Investment Trust, но, что еще важнее, Лью Грэйд (ныне — лорд Грэйд) захватил контрольный пакет акций издательской фирмы Леннона– Маккартни Northen Songs, и ни Клейн, ни Битлз не смогли вырвать его у него.
Возможно, враждебность Битлз по отношению к Лью Грэйду была и не вполне оправданной. В конце концов, в результате появленияNothern Songs в 1965 году: а) Леннон и Маккартни в одночасье оказались миллионерами и б) акции фирмы стали доступны каждому, готовому заплатить назначенную цену. Таким образом, развернувшаяся битва вряд ли была для них таким уж большим сюрпризом. Джон был возмущен: «Я не собираюсь уступать людям в пиджаках, просиживающим свои толстые задницы в Сити». Но победил–таки Грэйд. Причем он олицетворял собой тот самый тип толстого бизнесмена с сигарой в зубах, который Джон, вступая в период социальной и политической активности, как раз собирался изъять из обращения. Во–вторых, работая в АТВ, он представлял допотопную индустрию развлечений — развлечений добропорядочных, стерильных и сентиментальных, — с которой Битлз опять–таки пытались бороться посредством своей музыки. Оттого, что именно такой человек захватит права на их музыку, Битлз чуть было не хватил удар, и они отчаянно пытались помешать этой сделке. Позднее, в другой атмосфере, Битлз, конечно же, преодолели эту предвзятость, а в 70–х Пол и Джон совместно с Грэйдом вновь вступили во владение фирмой.
Что касается Эппл — что ж, никто не отказывает Клейну в деловой хватке. Внезапно была проведена чистка, и в результате бездельники и паразиты оказались на улице. Такая же участь постигла и некоторых штатных сотрудников (таких, например, как верный помощник Эпстайна Алистер Тэйлор), которым бесцеремонно сообщили, что в их услугах больше не нуждаются.
Эппл теперь напоминала скотобойню, и Битлз, не в силах справиться ни с этой, ни с любой другой напастью, тихонько ретировались. Маккартни успокоился на том, что передал свои финансовые дела в ведение Истманов, и это, поскольку дела эти, как правило, касались всех четверых, привело к целому ряду неприятных и щекотливых осложнений.
Вообще же проигранные битвы стали возможными потому, что люди, долго сотрудничавшие с группой (в случае с NEMS это был брат Брайана Клайв Эпстайн, а в случае с Northern Songs - Дик Джеймс), больше не могли с уверенностью заниматься ее делами. Их беспокойство было отчасти вызвано назначением Аллена Клейна, к которому многие относились со вполне обоснованным подозрением, отчасти — сумасбродством Джона Леннона.
Даже по битловским меркам год этот оказался для Леннона весьма драматичным. Николас Шаффнер в своей книге «Битлз навсегда» отметил, что, если свадьба Маккартни была шумной, а медовый месяц — тихим, Леннон устроил все наоборот. Бракосочетание Джона состоялось на Гибралтаре в очень узком кругу (приглашены были английский фотограф Дэвид Наттер и — в качестве дружки — Питер Браун), а вот медовый месяц они разделили с миллионами, проведя его в постели в 902–м номере амстердамского отеля Хилтон, куда были приглашены представители прессы со всего мира.
Едва оправившись от первого разочарования (Джон и Йоко действительно были в постели, но коитус, увы, оставался за кадром, так что репортажи получились не такими занимательными), представители масс–медиа принялись усердно передавать заявление супружеской пары, что все это делается во имя установления мира. Несомненно, их акция получила гигантское паблисити — в этом деле Йоко редко ошибалась, однако интерес далеко не всегда был здоровым, а разговоры о том, что Леннон выжил из ума, стали общим местом. За амстердамской лежачей демонстрацией последовала поездка в Вену, где на австрийском телевидении они сняли один из своих фильмов, — «Rape» – («Изнасилование») (Джон и Йоко стремительно вторгались во все формы искусства. Пластинки, фильмы, скульптура… Что еще? Они сделают это. Завтра). Здесь им представилась отличная возможность показать, что такое «багизм». Многие, правда, усомнились в достоинствах такого рода деятельности, сама же идея была навеяна фразой из «Маленького принца' Антуана де Сент–Экзюпери: «Главное глазами не увидишь». Как бы там ни было, Джон и Йоко представляли свой фильм, сидя в мешке и поедая шоколадные пирожные с наглостью, простительной лишь невидимым.
Новые акции последовали с недельными интервалами: на церемонии на крыше здания Эппл Джон сменил свое второе имя — Уинстон — на Оно; вместе с Йоко они выпустили свой второй альбом Life With The Lions; на лицевой стороне конверта была помещена их фотография, сделанная в больнице, а на обратной — газетный снимок, запечатлевший их у здания суда, где разбиралось дело о наркотиках. Им не удалось пересечь Атлантику на судне, зафрахтованном Ринго и Питером Селлерсом для съемок фильма «Волшебный Христианин». Им также не удалось попасть в США из–за судимости, связанной с наркотиками, так что они отправились в Канаду, где в порядке повторной демонстрации за мир устроили семидневное «лежание» в монреальском отеле. Город был выбран из–за своей близости к американской границе, и в результате резонанс оказался еще более мощным, чем в первый раз. Номер Джона и Йоко был постоянно запружен журналистами и избранными знаменитостями.
Здесь интересно отметить два момента. Во–первых, все эти недельные акции должны были закончиться для Джона нервным истощением, хотя бы вследствие непрерывного напряжения. Во–вторых, несмотря на все обвинения в наивном политиканстве, сам он четко сознавал, как скрытый юмор ситуации (в конце концов, в том, что два человека, просто лежа в постели, наделали столько шума, было мало логики и масса абсурда), так и границы собственных возможностей. И все же он верил: то, что простые призывы к миру хотя бы на несколько дней вытеснили с передовиц хладнокровные рассуждения двуличных политиков, уже было победой над темными силами. Кроме того, «монреальское лежание» внесло по–своему значительный вклад в движение за мир: песню — или, по крайней мере, припев - Give Peace A Chance («Дайте миру шанс»). Она была написана в гостинице и записана там же с теми, кто по случаю сказался в этот момент в номере: Томми Сматерс, Тимоти Лири, канадские кришнаиты и другие. Песня была издана в начале июля 1969 года, и стала первым синглом, выпущенным одним из Битлз независимо от остальных. Она вышла под маркой Plastic Ono Band, несуществующей группы, которой Джон тогда же попытался придать материальную форму, выставив в одном из залов четыре прозрачных пластиковых манекена. Позднее Джон обозначал названием «Plastic Ono Band» всех, кто помогал ему в том или ином проекте.
А всего за несколько недель до выхода Give Peace A Chance Джон создал песню для очередного битловского сингла - The Ballad Of John And Yoko («Баллада о Джоне и Йоко») — самого нехарактерного за всю историю группы. В ней подробно описывались события бурной жизни Джона и Йоко с марта по май, а записывали ее Джон и Пол вдвоем: Джорджа не удалось найти, а Ринго уехал на съемки. Это была одна из последних попыток сохранить группу, несмотря на растущую отчужденность внутри нее. Конечно же, The Ballad Of John And Yokoзаняла первое место в хит–парадах, достигнув этой вершины вскоре после Get Back. Джорджу, как обычно, была предоставлена вторая сторона под
