представляет подлинный срез общества и даст читателю возможность проследить за крестовым походом глазами и сознанием рыцарей и знати, чьи побуждения и приоритеты зачастую отличались от мотивов, двигавших их церковными соратниками.
Среди самых обличительных документов — письма, написанные участниками и вождями крестового похода. Эти тексты показывают, как с течением событий изменялось отношение к походу и политическое настроение войска. Они не свободны от попыток оправдать те или иные действия либо дать особый взгляд на них, но зато представляют богатство деталей и непосредственность описаний, которых зачастую недостает позднейшим повествованиям. Кроме того, наставления клириков, пытающихся сформировать идейную базу крестового похода, дают возможность оценить возможные побуждения, двигавшие людьми, которые влились в ряды крестоносцев.
Два других немаловажных источника информации — песни трубадуров и официальные документы. В песнях не всегда содержится реальная информация, но они дают эмоциональный взгляд на точку зрения рыцарей, занимавших в то время в среде крестоносцев господствующее положение. Имеющиеся документы представляют коммерческие соглашения, сохраненные итальянскими торговыми общинами; в многочисленных монастырских архивах представлены купчие и закладные на земли и имущество, которыми отправляющиеся в путь крестоносцы стремились добыть средства для кампаний.
Однако история Четвертого крестового похода представлена не только со стороны католического Запада. Несколько современных византийских писателей наблюдали за ходом сражений, и их свидетельства, изложенные в изысканном ученом стиле классических авторов, столь любимом при константинопольском дворе, уцелели и дошли до нашего времени.[13] Еще одним важным источником являются путевые заметки. Как нынешние туристы обращаются к путеводителям, так же поступали и средневековые путешественники. Заметки этих людей — будь они мусульманами, иудеями, православными или католиками — зачастую весьма интересны и дополняют основное повествование.
Наконец, важный и любопытный вид информации дают визуальные образы. До нашего времени сохранились некоторые здания (полуразрушенные или перестроенные с течением лет), а также символические скульптуры, настенные росписи, монеты, которые не хуже рукописей дают представление о людях, событиях или предметах (например, о кораблях), связанных с крестовыми походами.
Несмотря на то, что всегда остаются дразнящие пробелы в описаниях — к примеру, не найдено сохранившихся венецианских бумаг, — в нашем распоряжении находится достаточно богатая палитра красок для описания Четвертого крестового похода. Для объяснения причин разграбления Константинополя прежде всего следует дать представление о политической обстановке, духовных воззрениях и эмоциональности людей начала XIII века.
Во многих отношениях мир крестоносцев фундаментально отличался от современного нам общества. Обучение, средства связи, централизованная власть, здравоохранение находились в лучшем случае в зачаточном состоянии. Продолжительность путешествий измерялась неделями, а не часами, а сведения о мире за пределами сферы влияния католицизма были скрыты страхом, предубеждением и недостатком информации.[14]
Двумя доминирующими факторами средневекового образа жизни были насилие и религия.[15] Насилие принимало форму как межгосударственных конфликтов, так и местных стычек — последнее случалось более часто, поскольку слабость централизованной власти допускала междоусобицы соседствующих феодалов.
Возможно, основное различие между светским западным миром начала XXI века и средневековьем заключалось в роли христианства. Религия пропитывала средневековый мир в такой степени, какую нам теперь трудно даже представить. Проповеди и изображения в церквях непрестанно напоминали людям о греховности жизни и грозно расписывали вечные муки ада, ожидающие тех, кто не стремится к покаянию. Давление, заставляющее исправлять последствия грехов покаянными молитвами и богоугодными деяниями (например, паломничествами), составляло естественную часть взаимоотношений между Церковью и ее паствой. Люди обращались к богу и его святым в поисках защиты от врагов, для лечения заболеваний, в надежде на богатые урожаи, при тяжбах (посредством судебных ордалий — испытаний подсудимого физическими страданиями) и в сражениях. С современной точки зрения такие отношения кажутся не более чем предрассудками — но все же, чтобы понять историческую среду Четвертого крестового похода, необходимо учитывать веру жителя Средневековья в способность святых творить чудесные исцеления или решать ход сражений.
Выступая 27 ноября 1095 года в Клермоне (Центральная Франция) римский папа Урбан II объединил традиционные идеи о паломничестве, применении силы и неизбежности возмездия, создав новую долгосрочную концепцию — крестовый поход. Он заявил, что французские рыцари должны направиться в Святую Землю и освободить ее из рук язычников. При этом воины пройдут к покаянию столь нелегким путем, что их будет ждать небывалая божественная награда: отпущение всех грехов. Иначе говоря, все грехи, скопившиеся за долгую жизнь, насыщенную жестокостью, будут стерты, что даст возможность избежать адского пламени. Возможность для людей, настолько озабоченных своим духовным состоянием, предоставлялась поистине великолепная. Жильбер Ногенский, современник тех событий, красноречиво описывал их:
Рыцарям было предложено делать то, в чем они наиболее преуспели — то есть сражаться и убивать. Но поскольку они будут биться за дело, которое папа счел правым, их ждет награда. Урбан закончил речь, и толпа взревела от восторга. Один из очевидцев писал, что люди выкрикивали
Реакция на папское воззвание была немыслимой. Призыв к оружию быстро разлетелся по всей Европе. В течение следующих четырех лет более 60 тысяч людей из разных мест и всех социальных слоев двинулись, чтобы пройти 2500 миль{1} от северной Франции до Святой Земли. После труднейшего перехода 15 июля 1099 года они взяли Иерусалим, открыв град Христов для католической веры.
Захват Иерусалима дал крестоносцам выход огромного напряжения, и они жестоко расправились с мусульманами и иудеями, защищавшими город. Позднейший франкский автор описывает ужасающую сцену:
Большинство крестоносцев вернулись по домам, исполнив свой обет, и лишь небольшая группа осталась для утверждения франкских{2} владений в Леванте{3}. Несколько следующих десятков лет тысячи европейцев — крестьян, торговцев, служителей церкви, дворян — селились в Восточном Средиземноморье. Еще большее количество людей посетило священные места в качестве паломников, пользуясь католическим владычеством. Нужды этих пилигримов привели к формированию военных орденов — организаций воинов-монахов, поклявшихся защищать родину Христа и содействовать паломникам в Святую Землю. Орден госпитальеров выполнял военные и медицинские функции (он дожил до наших дней под видом Госпитального братства святого Иоанна). Орден тамплиеров представлял только военную силу.
Первый крестовый поход перешел Рубикон силы, направляемой религией, и позволил создать объединения людей, присягнувших служить богу, сражаясь с его врагами в миру, а не в монастыре. Священная война и крестовые походы продемонстрировали заметную гибкость, позволившую этому
