— Джем, всегда Джем. Или Джимми, ласково так.
— Но она могла перейти на серьезный тон, если собиралась покончить с собой.
— Может быть, сэр. Но тут еще одно.
— Что именно?
— Пру ни читать, ни писать не умела.
Глава 7
— Грэхем, моя поездка в Сен-Тропе отменяется, — сообщил Ленокс, когда наконец-то вернулся к себе домой.
— Сэр? — сказал Грэхем. Он сидел в маленьком кресле в прихожей, все в той же одежде, что раньше вечером, и читал последний выпуск грошовой газетки. Когда Ленокс вошел, он сложил ее и засунул в нагрудный карман.
— В Сен-Тропе, Грэхем, на Ривьере. Я же вам, конечно, говорил.
— Нет, сэр. Хотя я заметил несколько карт Франции на бюро в вашей библиотеке, сэр.
Ленокс вздохнул.
— Вторая сорвавшаяся поездка за этот год, знаете ли.
— Да, сэр.
— Париж осенью из-за чертовой подделки, а теперь Биарриц.
Одним из страстных увлечений Ленокса была Римская империя, о которой он читал не переставая. Время от времени он навещал места, где она оставила тот или иной след, большой или малый.
— Сэр?
— И пляжи, Грэхем. Теплые пляжи!
— Крайне сожалею, сэр.
— Париж, а вот теперь еще и побережье!
— Крайне сожалею, сэр, что эти поездки пришлось отложить.
— Как-то несправедливо.
— Совершенно верно, сэр. Ваш стаканчик на сон грядущий?
Они вместе пошли в библиотеку. Ленокс сел, и Грэхем подал ему подогретое вино.
— В самый раз, — сказал Ленокс, отхлебнув. И вздохнул. — Я две недели обдумывал эту поездку, заказал карту этой области у картографа.
— Если не ошибаюсь, ее доставили днем, сэр. Передать ее вам до того, как вы ушли к леди Джейн, не оказалось времени.
— Можете найти ее, Грэхем?
— Разумеется, сэр.
Дворецкий вышел и тут же возвратился с длинным рулоном в руке. Ленокс взял рулон и расчистил место на столе, смахнув на пол полдесятка книг.
— А-а! — сказал он, развертывая рулон.
Прекрасная карта Лазурного берега — прекрасная карта одного из его любимейших мест в мире. В глубине души он всегда мечтал стать путешественником, и хотя забирался достаточно далеко — Россия, Рим, Исландия, — но никогда не забывал детское видение самого себя: пропыленного, истомленного, однако торжествующего, ибо он нашел что-то совершенно новое на самом краю света.
— Взгляните, Грэхем, — сказал он, указывая на узенькую полоску побережья. — Вот куда мы должны были поехать.
— Красивейшие края, сэр.
— Красивейшие.
Они еще помедлили у стола, затем Ленокс со вздохом скатал рулон и опустил его в подставку для зонтиков, которую забрал из родительского дома для хранения любимых карт. Его отец использовал ее для японских свитков, которые не уставал собирать. Они были семьей коллекционеров, о чем свидетельствовали мраморные бюсты древних римлян в заднем углу книжных полок.
— Грэхем, — сказал Ленокс, — в один прекрасный день мы туда доберемся, знаете ли.
— Нисколько не сомневаюсь, сэр.
Ленокс улыбнулся и испустил заключительный вздох.
— Вы не слишком устали для быстрого разговора?
— Разумеется, нет, сэр.
— В таком случае нам лучше сесть.
Они направились к креслам у камина и оба опустились в них, однако, хотя Ленокс откинулся на мягкую спинку и отхлебнул вина, Грэхем, держа спину совершенно прямо, примостился на краешке сиденья.
Ленокс вкратце изложил события вечера: записка, яд, жених, воск на полу, исследования, окно, ни разу не зажигавшаяся свеча. Грэхем, казалось, усваивал все это без запинки.
— Как видите, — закончил Ленокс, — я должен за это взяться, хотя бы ради леди Джейн.
— Если мне дозволено высказать мое мнение, сэр, то я абсолютно с вами согласен.
Грэхем всегда яростно вставал на сторону леди Джейн.
— Вы знали эту девушку?
— Мисс Смит, сэр?
— Да.
— Настолько, чтобы кивнуть, повстречав ее на улице, сэр. Мистер Керк, дворецкий леди Джейн, ее не одобрял.
— Керк ее не одобрял?
— Да, сэр. А он куда снисходительнее многих и многих в нашей профессии.
Ленокс засмеялся.
— Понимаю, понимаю.
— В то же самое время девушкам и в нашем доме, и у леди Джейн она очень нравилась.
— И наши огорчились, когда она уволилась?
— Крайне, сэр. По-моему, она казалась им экзотичной.
— Грэхем, мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали.
— Разумеется, сэр.
— Мне нужно, чтобы вы узнали, кто те пятеро, которые гостят у Джорджа Барнарда.
Грэхем кивнул.
— Несомненно, вы уже пришли к выводу, что они первоочередные наши подозреваемые. Но отвратительная экономка Барнарда стоит на том, что все пятеро гостей ни на минуту из дома не отлучались и что в соответствующие часы ни молочник, ни кто-либо в том же роде туда не приходил.
— Утверждение с явными слабостями, сэр. Тайно забраться можно в любой дом.
— Да. Но тем не менее, я думаю, что эти пятеро — лучшая наша надежда. И я думаю также, что разузнать о них вам проще, чем мне. Есть вопросы, которые я задавать не могу. И вы знаете, как я полагаюсь на вас.
— Благодарю вас, сэр.
Ленокса и Грэхема связывали необычные отношения: часто формальные, иногда граничившие с товарищеской дружбой, практически не выражавшиеся в словах. Отношения эти уходили в далекое прошлое, и возникшая тогда связь между ними запечатлелась в памяти их обоих из-за неких довольно темных событий, имевших место тогда. Обращенная к Грэхему просьба помочь в расследовании была аспектом этой необычной связи — результат доверия к Грэхему. В первую очередь, как к человеку, а также к его компетенции. В конечном счете оба они полагались на глубокую взаимную верность друг другу, которую вряд ли кому-либо удалось бы подвергнуть испытанию. Леноксу Грэхем представлялся почти совершенством в его уникальной роли: честный, почтительный, но никогда не льстивый, готовый сделать вывод, не совпадающий с выводом его хозяина, — короче говоря, человек с незыблемым чувством
