всегда смотреть на вещи справедливо и непредвзято. — И где быть ВИЧ, а также гепатитам и сифилису, как не в КВД?
— Так-то оно так, правда ваша, — вздохнула Алла Вячеславовна. — Только вот любимчикам можно полное ведро шприцов иметь, и слова им никто не скажет, а других за один-единственный распять норовят. До полного маразма доходит. Лена Лыткарина решила штемпельную подушку «реанимировать» и, чтобы руки зря не пачкать, вытянула шприцом немного краски из пузырька и покапала на подушку. Шприц, естественно, швырнула в ведро. Не в лотке же его замачивать, он же с биоматериалом не контактировал, верно?
— Верно.
— Да и лоток пачкать краской незачем. Так за этот шприц и Лена, и доктор Тамара Наумовна, с которой Лена работает, по выговору получили, с лишением премии. Вот такие дела у нас творятся. А вы небось думали, что в приличное место попали?
— Приличные места, Алла Вячеславовна, существуют только в нашем воображении, — улыбнулся Данилов. — Поверьте бывалому человеку. В каждой палатке свои неполадки. И начальство далеко не всегда бывает вменяемым. Люди вообще далеки от совершенства. Что ж теперь, не работать нигде? Тем более что отбивать кусок хлеба у своих коллег и лечить здесь кого-то левым образом от сифилиса я не собираюсь.
— А вам этого и не надо, — рассмеялась медсестра. — Вы можете частный солярий открыть — пускать народ в ультрафиолетовую кабину позагорать за деньги.
— Что, и такое бывало?
— Здесь только мужики не рожали, Владимир Александрович, а все остальное случалось. Работал у нас доктор по фамилии Музыка, с ударением на «ы», так он завел такую моду. И медсестру подбил на соучастие, деньги они вроде как пополам делили. Только недолго музыка играла — Ангелина Александровна быстро просекла это дело и пресекла. Уволили разом обоих — и врача, и сестру. Ангелина Александровна — она такая. Из кабинета не вылезает, но все про всех знает.
— Как Ниро Вульф, — пошутил Данилов.
— Не знаю такого. Артист, наверное?
— Нет, герой детективов, который раскрывал преступления, не выходя из дома. Помощник собирал ему сведения.
— Вот, это как раз наш случай, — кивнула Алла Вячеславовна, — только у нас за помощника Лидия Михайловна.
Лидия Михайловна, суетливая дамочка бальзаковского возраста, лицом смахивающая на барсука, была старшей медсестрой физиотерапевтического отделения. Амплуа начальственной наушницы и наперсницы было прописано на ее лбу огромными буквами.
— Вы с ней поаккуратнее, она очень злопамятная и приметливая.
— Я сам злопамятный, дальше некуда, — отшутился Данилов. — И приметливый до невозможности. Только не всегда люблю говорить о том, что примечаю.
— Это правильно, — одобрила Алла Вячеславовна. — У нас любители языком почем зря трепать надолго не задерживаются.
— А еще кто у нас не задерживается?
— Те, кто любят права качать. Ох как наша администрация этого не любит.
«Влип ты, Вольдемар, поздравляю, — мысленно сказал себе Данилов. — Это ж какое счастье надо иметь, чтобы искать столько времени и найти в итоге такое чудное место?»
Со счастьем у Данилова всегда было как-то не очень. Не без того, конечно, но и особо хвастаться нечем.
Глава четвертая
СОРОК ЧЕТЫРЕ КРЕСТА
«Четыре креста, четыре креста, без вас моя жизнь легка и проста», — пелось в одной старой песне.
Что такое «четыре креста» — известно всем. Анализ крови на реакцию Вассермана выявляет наличие сифилиса. «Крестов» в этом анализе может быть от одного до четырех. Один крест — реакция сомнительная. Два — слабая положительная реакция, означающая наличие сифилиса. Три — уверенная реакция, а уж все четыре — это свидетельство того, что возбудитель сифилиса присутствует в организме длительное время. Как раз такой сифилис принято называть вторичным.
Если во многих анализах, взятых у разных людей, вдруг «вылезают» «четыре креста», то врачам- венерологам впору хвататься за голову. Это означает, что в районе обслуживания произошел резкий скачок заболеваемости сифилисом, и хлопот будет полный рот и даже сверх того. Да и за плохую профилактическую работу влетит.
Причиной «эпидемии сифилиса» стал профессор Рубанько, заведующий кафедрой кожных и венерических болезней, частично базирующейся в одиннадцатом диспансере. Не той кафедры, на которой производится усовершенствование и переобучение врачей, а университетской, занимающейся обучением студентов.
Профессор Рубанько написал очередную монографию… Нет, точнее сказать — аспиранты профессора написали своему шефу очередную монографию, умную научную книгу. Все, кто в теме, прекрасно знают, что умные научные книги чаще всего пишутся не теми, чье имя первым красуется на обложке, а теми, чьи фамилии там вообще не красуются или указаны в самом конце длинного списка соавторов. Короче говоря, пишутся эти книги ассистентами и аспирантами, иногда даже — талантливыми клиническими ординаторами. Профессорам книги писать некогда — у них других дел «по гланды», как говорил небезызвестный подполковник милиции Давид Гоцман. Лекции, конференции, симпозиумы, семинары, ученые советы, руководство аспирантами, кафедральная текучка… Всего так сразу и не перечислить. Занятый, занятый народ профессора, особенно если они еще и кафедрами заведуют.
Итак, два умных-разумных аспиранта третьего года, без пяти минут кандидаты медицинских наук, написали своему дорогому и любимому научному руководителю книгу «Особенности терапии генитального герпеса в условиях полярного климата». Остались сущие пустяки — внимательно вычитать работу и исправить возможные ошибки. Аспиранты — не профессора, им пока еще свойственно ошибаться.
Времени на исправление ошибок у профессора Рубанько не было — его ждал очередной высоконаучный симпозиум в Милане. «Сырую» монографию заведующий кафедрой передал для вычитки и правки доценту Левинской, добавив при этом:
— Поторопитесь по возможности, Анжелика Вадимовна!
«Поторопитесь по возможности» на языке заведующего кафедрой означало: «Это надо было сделать еще позавчера». Вычитка научной работы — дело серьезное и ответственное. Если пропустишь ошибку или какой-нибудь ляп, шеф этого не простит. Зачморит, загнобит, заклюет, загрызет… Замучает, короче говоря.
Вернувшись из сто четырнадцатой больницы, в которой базировалась основная часть кафедры, к себе в одиннадцатый кожвендиспансер, Левинская первым делом разыскала ассистента Фомичевскую.
— Светлана Александровна, я дня три буду очень занята, срочное поручение от шефа, так что прошу вас заняться моими гавриками.
— Побойтесь бога, Анжелика Вадимовна! — возмутилась Фомичевская. — У меня своих групп до… хватает, да еще три Регининых! Куда мне еще ваших гавриков деть?
— Светлана Александровна, я же сказала — у меня срочное дело!
— У вас срочное дело, у Регины младшая сестра замуж выходит, а я должна за всех отдуваться?!
— Светлана Александровна, я не интересуюсь вашим мнением! — Левинская набычилась и грозно сверкнула глазами. — Я даю распоряжение.
— Лучше дайте мне яду! Чтобы я умерла и больше не мучилась!
В споре между вышестоящими и нижестоящими почти всегда побеждают те, кто выше. Диалектика.
