экономии и средств, и преподавательских кадров, и чего хотите — с открытыми глазами, ясно понимая, чем за это жертвуем. Я не говорю, что этот путь хорош (мне вообще кажутся самоубийственными намерения экономить на образовании), но он хотя бы логически связен. А когда реформаторы нам говорят, что гарантируют единое качество общего образования, — больше того, когда они приоритетнейшей своей целью объявляют сжатие безумного псевдодецильного коэффициента (то есть сдачу ЕГЭ примерно на одинаковом уровне выпускниками всех школ России, см. «О подражателях Прокруста» , «Эксперт» № 41 за 2012 год), сокращение учительского корпуса прямо равняется ускорению деградации подавляющей части школ. А ведь одновременно продолжится уничтожение педагогических вузов!
Ещё и ещё раз: налицо два разных кризиса. Есть кризис образования, есть кризис управления образованием — и, как ни остёр первый, второй гораздо острее. Люди, более десяти лет владеющие монополией на разработку образовательной политики, тем самым ответственны за нынешнее состояние российского образования — и странно ждать, что они же его из этого состояния выведут. Всё, что могли, они уже сказали, больше им сказать нечего. Да они и не пытаются: тот же ЕГЭ, что в их исполнении искалечил школу, только на этот раз для бакалавров — вот и весь креатив. То, что они делают в последние месяцы и хотят делать впредь, к образованию как таковому вообще отношения не имеет. Это просто передел ресурсов всё ещё огромной отрасли: ресурсов бюджетных, имущественных и особенно людских — их как можно большая концентрация в правильных руках. Власть, по-видимому, полагает, что научилась контролировать недовольство, — вернее сказать, что всё недовольство в стране содержится именно в том кругу, который она так усердно контролирует. Объявленное сокращение почти вдвое преподавательского состава вузов очень может опровергнуть эту странную уверенность.
Прививка живучести
Андрей Виньков
Дмитрий Сиваков
Начавшаяся масштабная модернизация флагмана криогенной отрасли завода «Криогенмаш» — реакция на ужесточившуюся конкуренцию с западными игроками в этом сегменте длинноциклового оборудования. Основная борьба стала разворачиваться за обладание самыми эффективными мощностями на этом рынке
Президент ОАО «Криогенмаш» Михаил Смирнов
Фото: Александр Иванюк
Кризис 2008–2010 годов очень круто обошелся со многими российскими машиностроительными предприятиями, в том числе с «Криогенмашем», который в свое время попал в список быстрорастущих компаний-«газелей». Три года подряд, с 2009-го по 2011-й включительно, компания генерировала убытки, а ее продажи падали. Особенно тяжелым оказался 2011 год, когда при выручке менее чем в 1,5 млрд рублей завод заработал убытков более чем на 3 млрд (см. график 1). Правда, треть этой суммы пришлась на выплату штрафов по претензиям налоговой службы, которые предъявлялись к компании за действия, имевшие место при предыдущем собственнике; тем не менее оставшаяся часть убытков завода была понесена по другим, куда более фундаментальным причинам. Оказалось, что, даже когда спрос на рынке стал восстанавливаться, «Криогенмаш», как и многие другие российские машиностроительные предприятия с длинным циклом изготовления продукции, не смог восстановить свои позиции в конкурентной борьбе, причем даже на собственных рынках. Казалось бы, более 200 воздухоразделительных установок (ВРУ), выпущенных НПО «Криогенмаш», находятся сейчас в эксплуатации, причем по большей части на территории бывшего СССР. Две трети из них требуют замены либо модернизации уже сейчас. Но в конкурентных переговорах о поставке новых ВРУ «Криогенмаш» стал проигрывать по цене, причем проигрывать западным игрокам. Что же случилось?
«Криогенмаш» — тот, что входит в элиту мировой криогеники, тот, что создает уникальное оборудование для производства жидкого гелия, водорода, редких газов, чье оборудование используют в космических программах и в экспериментах с термоядерным синтезом, — в отличие от западных конкурентов, которые предлагают только стандартные серийные решения, поставляет своим заказчикам только уникальное оборудование, изготовленное по их спецификациям. Каждый проект требует индивидуального инжиниринга, конструкторской и технологической проработки. Потому себестоимость производства высока. Наверное, если бы не финансовая поддержка Газпромбанка (нынешнего акционера предприятия), «Криогенмаш» уже в этом году мог бы попасть под процедуру банкротства. Надо отдать должное менеджменту и акционерам: завод выжил и даже затеял масштабную реконструкцию и модернизацию производства стоимостью 2 млрд рублей. Возможно, об этом мы бы узнали еще не скоро, но местная общественность ситуацию с заводом восприняла очень болезненно: «“Криогенмаш” приговорили к казни. На месте мощного завода предполагается поставить лишь сборочный цех. А все остальное застроить жильем», — такие заявления можно было прочитать в блогосфере и в ряде предновогодних СМИ. Мол, руководство Газпромбанка нацелилось на ликвидацию стратегически значимого предприятия криогенного машиностроения, а возможно, и всей отрасли, которую оно представляет.
Мы не могли не прореагировать на «ликвидацию» «Криогенмаша» и обратились в компанию за разъяснениями.
