увы и ах… Обидно.
— А шеф кто? — спросил я, стараясь ни фэйсом, ни голосом не выдать своего интереса.
— Сафронов… Ты его, наверное, знаешь. Михаил Глебович Сафронов. Это под его идею тогда, в семьдесят шестом, здесь стали трубки искать.
— Как же, как же… — сказал я.
На прощанье мы выкурили по сигарете и разошлись.
«Вот ведь как случается в жизни иногда…» Ну, что было — то было, и быльем поросло, как моя мама говорит.
Да — еще гараж и машинка моя…
С этим проще: гараж вместе с «уазиком» моим неказистым я отдал Бобу. Вот так вот просто, из рук в руки. Само-собой Боб уперся и вступать во владение не хотел. Дурак! Говорил, что денег нет. Ну, дурак же… Что я ему — за деньги, что ли?
И на фиг нужен мне гараж в Московском районе, если я уже на Васькином острове обитаю? А заодно с конюшней и лошадь отдал. Борьке — не жалко. И потом, машина, ведь, тоже привыкает к своему месту. Разлучать нехорошо.
А вот я почему-то охладел к своей машинке. Не знаю — почему. Разлюбил, вот. Так в жизни бывает. А Борька ей, пожалуй, родней меня будет, он там почти каждую гайку в лицо и на ощупь знает.
Да, нашел деньги, но потерял себя. Ну, не совсем себя, скорее фамилию. Ее, фамилию мою родовую, пришлось круто поменять. И мне, и Лидуське, и Ольке, и Саньке.
Вот поэтому мы с мужиками и «комплексный день рождения», или именины, заодно с новосельем и отметили. Кто-то из них по пьяни — думаю, Борька, дубина стоеросовая! — в честь дня рождения за уши меня интенсивно дергал. Теперь вот немножко распухли мои уши…
В общем, до фига нам пришлось изменить. На всякий случай, не без активной помощи Гены, следы заметали. Хотя спокойствия это ни мне, ни Лидусе особо сильно не прибавило.
Так что фамилие мое теперь…
А чего уж темнить — Серовы мы. Ага, кто же Серовых-то не знает? Да мы отродясь, дяденька…
Правда, полковник Гена сказал, что это — ненадолго. Утрясется все, подзабудется, — мол, не такой уж я и крутой, не такая я важная птица, чтобы долго меня искали. «Потерпи, говорит, — месяц-другой, и все уляжется».
Ну, может, он и прав: в конце концов, жизнь коротка — потерпим.
