– Вот дерьмо! – вырвалось у Руменики.
– Ругаешься, значит, жива, – засмеялся Хейдин. – Но в постели полежать еще придется.
– Хейдин, это ты? А она где?
– Аина? С ней покончено. Твой план сработал, милая. Мы загнали эту тварь обратно в бездну.
– Голова тяжелая, – пожаловалась Руменика. Ее взгляд остановился на Ратиславе, потеплел, увлажнился. – Хорошо, что ты здесь. Я люблю тебя.
– И я тебя люблю, зорюшка моя, – Ратислав наклонился и поцеловал девушку в губы.
– Мы допустили большую оплошность, слишком близко подошли к Аине, – сказал Хейдин. – Хвала Оарту, что на тебе был каролитовый перстень фон Гриппена. Я даже предполагать не мог, что Аина обладает такой чудовищной Силой. Но теперь все кончено. Мы прошли наш путь до конца.
– Что это за дом?
– Гостиница. Красный Чертог осквернен. Понадобится несколько дней, чтобы очистить его от трупов. Гибель Аины уничтожила и прочих халан-морнахов, которыми дворец просто кишел. Я был там – в залах дворца нечем дышать. Разложившиеся трупы повсюду. Клянусь священной рощей Тарнана, не самое приятное зрелище. Даже у меня желудок вывернуло наизнанку. Ты сможешь вернуться во дворец через пару дней.
– Ратислав, прошу тебя, оставь нас с Хейдином наедине, – внезапно попросила Руменика.
Юноша вопросительно глянул на ортландца, однако ни о чем спрашивать не стал и вышел из комнаты. Потом Руменика попросила пить.
– Хейдин, я вспомнила, что Аина говорила что-то о моем отце, – сказала она. – Вроде бы это мой отец был тем чудовищем, с которым дрались ты и Акун, тогда, в Липкиной деревне. Или мне это послышалось?
– Тебе это послышалось, – твердо сказал Хейдин.
– Благодарение Единому! – Девушка закрыла глаза, облегченно вздохнула. – Наверное, эта гадина хотела доставить мне больше боли. Но я не поверила ей, Хейдин.
– Я не знал твоего отца, но думаю, что он был настоящим воином. Поверь моему чутью, так оно и было.
– Конечно, – Руменика с теплотой посмотрела на ортландца. – Я знаю, он был похож на тебя. Зарята называет тебя отцом, а ведь он мой брат. Значит, ты мой отец.
– Нет, милая. Твой отец – Йол ди Крифф. Гордись им и помни о нем. Он это заслужил.
Большой совет лаэданской знати собрался в день поминовения императора Хейлера Праведника в большом тронном зале Красного Чертога.
Хейдин пришел на совет в сопровождении шести герольдов, одетых в белое с золотом – цвета императорского дома Лоэрика. Герольды явились к нему в опочивальню, едва солнце прошло половину пути до полуденной отметки с приглашением на совет, а также с роскошным платьем, которое надлежало надеть приглашенному. Хейдин позволил цирюльнику себя побрить и надушить и не без раздражения облачился в наряд, который, как ему показалось, сделал его похожим на попугая. Втихомолку проклиная дворцовые условности, он проследовал с герольдами в зал, где ему полагалось по этикету ожидать вызова в зал совета. Сюда же почти одновременно с ним в сопровождении шести знатных дам пришла и Липка. Когда Хейдин увидел свою любимую, то от избытка чувств опустился перед ней на колени – так ослепительна была его возлюбленная, облаченная в голубой шелк и белоснежные кружева, надевшая изысканные драгоценности из геламских бриллиантов и зеленоватого камня драконов – нефрита.
– Нет ни в небесах, ни на земле никого равного тебе красотой, моя ненаглядная! – воскликнул он. – Сердце мое готово разорваться от счастья!
Они бросились друг другу в объятия, слились в поцелуе. Герольды покраснели, дамы, хихикая и перешептываясь, отвернулись, в душе по-доброму завидуя этой паре.
– Твое сердце должно биться ради нашей любви и нашей дочери! – шепнула Липка Хейдину на ухо.
Призывный рев труб вернул влюбленных к мысли, что совет уже начался и их, возможно, ждут. Хейдин взял девушку под руку, и они двинулись в тронный зал, окруженные герольдами и знатными девицами. Хейдину казалось, что он видит сон. Такого он даже не мог себе представить. Три месяца назад он был одиноким, стареющим, нищим воином, приживалкой у знатного лорда. Прав оказался покойный Медж Маджари – тогда он просто не знал своего будущего. Знала его только старая Нулла. Она ведь говорила ему, а он когда-то над ней смеялся…
– О чем ты думаешь, любый мой? – спросила его Липка.
– Я стараюсь поверить в то, что вижу.
Слуги распахнули перед ними огромные двери тронного зала, и громкий голос объявил их имена. И члены совета встали, приветствуя их. Встали потомки знатнейших домов чести Лаэды, гербы которых украшали стены в тронном зале. Встали облаченные в белоснежные одежды жрецы Единого. Встали прославленные военачальники. Поднялись со своих мест седовласые Хранители Закона в черных одеяниях. Сняли свои колпаки и шапки и склонились как один человек представители от цехов и общин, купеческих гильдий и городских магистратов, наблюдавшие за ходом совета с верхних балконов зала. И было тихо – так тихо, что Хейдин и Липка могли слышать взволнованный стук собственных сердец.
– Подойдите ближе!
Это сказала Руменика, сидевшая на троне императоров Лаэды. По правую руку от нее стоял новый канцлер империи Ферс ди Мерат, по левую – командир Черной бригады Эггер ди Скар, назначенный имперским маршалом. Руменика улыбалась, но глаза у нее почему-то были печальными.
Хейдин и Липка вышли на середину зала. Взревели трубы, и церемониймейстер, встав на возвышение у трона, провозгласил:
