— Это назначение и есть моя удача.
— Это назначение — моя неудача, — вздохнул Беккер. — Я как раз собирался в Аспен на пару недель. Я уже уложил чемоданы.
— Ну, извини.
Беккер покачал головой.
— Это не твоя вина.
— Ты уже виделся с клиентом? — спросил Магнуссен.
Беккер покачал головой.
— Странный человек, — заметил Магнуссен.
— Конечно, странный, — согласился Беккер. — Нормальный человек не выходит из своей каюты и не убивает двоих членов экипажа безо всякой на то причины.
Магнуссен уставился на него и, помолчав, спросил:
— Что ты, собственно, знаешь об этом деле?
— То, что слышал.
— А что именно ты слышал?
— Что он как-то утром проснулся, подошел к двоим членам экипажа, застрелил их, потом сам себя посадил под арест в своей каюте и передал командование «Рузвельтом» своим помощникам с приказом немедленно вернуться на базу.
— Так примерно все и было, — кивнул Магнуссен. — Ты готов к соглашению?
— Так скоро? — улыбнулся Беккер.
— Чем скорее мы покончим с этим делом, тем лучше.
— Я-то думал, тебе нужна реклама для твоей новой карьеры.
— Засажу его — вот и будет реклама.
Беккер откинулся в кресле.
— Жду твоего предложения, — объявил он, отмахиваясь от сигарного дыма.
Магнуссен усмехнулся.
— Обвинение готово согласиться с помешательством.
— Временным или постоянным?
— На твой вкус.
— Звучит неплохо, — признал Беккер. — Мы ссылаемся на помешательство, вы принимаете ходатайство, и через полчаса все расходятся по домам. Может, я все-таки успею покататься на лыжах. — Он задумчиво помолчал. — Кроме того, он наверняка помешанный, если сотворил такое.
— Так оно и есть, — ответил Магнуссен. — Правда, у него бывают просветления.
— Вот как?
— Я хотел сказать, что он не буйнопомешанный.
— Ты разговаривал с ним?
— Один раз. Получал у него показания под присягой. Он не слишком-то рвался сотрудничать, но и не буйствовал.
— Какова будет позиция обвинения, если он не согласится на помешательство? — спросил Беккер.
— Тогда мы объявим его виновным — хотя ради блага службы мы бы все же предпочли помешательство. — Магнуссен помолчал. — Ну как, сделка заключена?
— Вначале я должен поговорить с Дженнингсом.
— Разумеется. Но ты уговоришь его сослаться на помешательство?
— Вероятно, — сказал Беккер.
— Отлично! — с явным удовлетворением заключил Магнуссен. — Значит, дело улажено!
— Не совсем, — возразил Беккер. — Что, если он объявит себя невиновным?
— Ты что, шутишь?
— Дело не во мне, — пожал плечами Беккер. — В конце концов, решать-то ему.
Магнуссен выдохнул клуб дыма и пристально поглядел на старого друга.
— Если он объявит себя невиновным, я его распну.
— Не сомневаюсь в этом.
— Я не шучу, Макс. У нас есть его судовой журнал, записи бортового компьютера и уйма свидетелей. Если Дженнингс объявит себя невиновным, я приколочу его к кресту и вывешу сушиться на солнышке.
— Генерал говорил, — что у тебя есть три психиатра, готовые присягнуть, что он съехал с катушек.
— Не совсем так, — осторожно поправил Магнуссен, — но они присягнут, что когда он совершал убийства, он был временно невменяем.
Беккер нахмурился.
— Да, но был ли он невменяем до того или после?
Магнуссен пожал плечами.
— Психиатрия — неточная наука.
— Не настолько неточная, — возразил Беккер, — что может на пять минут свести с ума командира межзвездного корабля после стольких лет полной вменяемости.
— Это уже не наше дело, — отозвался Магнуссен. — Наше дело — получить свидетельство психиатров и основываться на нем.
— Все трое врачей полностью согласны друг с другом? — спросил Беккер.
— Эти трое — да.
— Были и другие?
— Другой.
— И он считает, что Дженнингс нормален?
— Он не знает, — ответил Магнуссен. — Во всяком случае, он был честен.
— Джим, мне понадобятся копии всех четырех свидетельств.
— Разумеется, — сказал Магнуссен. Он поднялся, подошел к груде голографических дисков, вытащил из нее один и, прежде чем сесть, бросил его Беккеру. — Что еще я могу для тебя сделать?
— Мне нужен послужной список Дженнингса, — сказал Беккер. — А также копии его бортового журнала и показаний свидетелей.
— Я перешлю их в твой кабинет к концу дня.
— И записи бортового компьютера.
— Нет проблем. Что-нибудь еще?
Беккер наклонил голову, на миг задумавшись, потом поднял на него глаза.
— Да. Послужные списки убитых. — Он помолчал. — И данные психиатрического обследования, которое проходил Дженнингс перед тем, как его назначили капитаном «Теодора Рузвельта».
— На это уйдет дня два.
— Мне они понадобятся самое позднее к концу недели, — серьезно сказал Беккер. — В противном случае мне, скорее всего, придется подать прошение об отсрочке суда. Может, мы и отправим парня в желтый дом, но я пока еще представитель правосудия, призванный защищать его интересы.
Магнуссен нахмурился.
— Тебе ни за что не дадут отсрочки, Макс. Слишком многие заинтересованы в том, чтобы поскорее покончить с этим делом.
— Кто именно?
— Важные персоны, — уклончиво ответил Магнуссен. Он затянулся сигарой и встал. — Я в восторге от твоей дотошности, Макс. Я прикажу своим ребятам снабдить тебя всем, что тебе нужно. Кто у тебя в секретаршах — все та же смазливая блондиночка? Ну, та самая, с большим…
— Нет, — сказал Беккер. — Я лишился ее почти тогда же, когда лишился жены. — Он скорчил гримасу. — Сейчас у меня работает женщина средних лет по имени Карла, которая все время читает шпионские романы и удивляется, почему в Пентагоне не происходит ничего интересного. Она не из тех секретарш, ради которых тянет пораньше прийти на работу, но дело свое знает. Перешли ей все и сообщи, что это по делу Дженнингса. Она будет на седьмом небе от счастья.
