выполнение задания.
— Значит, все-таки, задание. А «эффекта бабочки» не боитесь?
— Нет, воздействие, которое может оказать один человек, даже будь он великим императором, настолько несопоставимо по масштабам со всей вселенной, как объектом воздействия… исчезающее малая величина.
— Ну не скажите! Насчет всей Вселенной не знаю, но для Земли… Устроить, например, ядерную зиму, или какую-нибудь кошмарную эпидемию, да мало ли что можно…
— В двенадцатом веке? И где же Вы возьмете ядерную бомбу?
— Намек понял. И что же за задание? Убить кого-нибудь или, наоборот, спасти?
— Зачем? «Эффект бабочки» не работает, во всяком случае, на такой «дистанции», я же объяснил. Все гораздо проще, приземленнее, если хотите, меркантильнее. Стыдно даже говорить, но жизнь сейчас такая…
— Кого-то ограбить, зарыть клад в условленном месте, а вы здесь откопаете? Не смешно, доктор.
— Тем не менее. Только грабить не нужно. Знаете, сколько стоят сейчас иконы или книги дотатарской Руси?
— Вы серьезно? И ради этого…
— Слушайте Вы… управленец, мать Вашу! Вы что — вчера родились? Нас выселяют из здания, персонал лабораторий разбежался потому, что не получает зарплаты, электричество отключили, я — доктор Медицинских наук, профессор — халтурю в коммерческой шараге… Дальше продолжать?
— Понимаю, простите Максим Леонидович. Как же вы в таких условиях меня «запускать» собираетесь? Без электричества…
— В подвале института есть генератор, недавно достали две бочки солярки. Запустим.
— Когда?
— Сегодня ночью спутник-ретранслятор будет в нужной нам позиции.
— Как сегодня? Нужно же подготовиться, хотя бы обстановку на месте изучить, я же не историк, языка не знаю, да и вообще…
— Адаптироваться Вам будет легко — Вы «вселитесь» в тело младенца или совсем маленького ребенка. Кого удивит, что ребенок ничего не знает и плохо говорит? Пока подрастете, во всем разберетесь, времени будет предостаточно. А подготавливать Вас некому. Наш специалист — археолог — на свое несчастье, раскопал что-то ценное. Бандиты решили, что им это пригодится…
— Убили?
— Нет, но из больницы выйдет, в лучшем случае, через месяц. А сможет ли работать… Вот так!
— Ну, хорошо… В кого хоть вселяться-то буду?
— Где-то у меня тут записано. Вот! Мужчина, дата смерти — 1171 год, дата рождения неизвестна. Возраст на момент смерти — 55–60 лет. Очень неплохо по тем временам. Умер, кстати, как заверили специалисты, совершенно здоровым человеком. Наверно был убит. Судя по всему, принадлежал к военной знати, скорее всего, был боярином. Похоронен недалеко от реки Припять.
— Это в Чернобыльской зоне?
— Да, но Вас-то это не коснется.
— Я не о том. Как раскопали-то?
— Не знаю, как-то не приходило в голову спросить.
— Мы отвлеклись. Что еще известно? Как звали-то, хоть?
— Раб божий Михаил. Но Сан Саныч — наш историк — сказал, что это ничего не значит. Всего лишь — крестильное имя, а на самом деле всю жизнь мог проходить каким-нибудь Ярославом, Всеволодом или вообще — Жирятой.
— Еще что-нибудь?
— Нет, это — все.
— Неужели ни в каких документах не упоминался?
— Сан Саныч сказал бы.
— А мой предшественник? Вы сказали: начал выполнение задания, а потом?
— Неизвестно. Погиб, передумал, утратил возможности. Но свое дело сделал, Это благодаря его посылочке мы Вас отправить можем. Так что, Вы уж постарайтесь там… Если будет возможность, пишите отчеты почаще. Нам ведь надо понять: что там с человеком происходит. Может быть, со временем, внедренная личность отторгается или еще что-нибудь. Поймите: ценна любая информация.
— И не только информация…
— Да, долги бы по зарплате вернуть… Знаете что? Я, конечно обещать не могу, но есть один вариант, вернее, гипотеза. Если нам удастся продолжить работу, не исключено, что в момент смерти носителя, мы сможем вернуть Ваше сознание назад — сюда.
— Дополнительный стимул? Не беспокойтесь, отработаю честно и так. Что присылать-то?
— Вот, ознакомьтесь. Здесь список… э-э желаемого, способы консервации, места захоронения, метки, которые надо оставить.
— Да как же я это запомню? Здесь листов двадцать.
— Вы, пока, только ознакомьтесь, потом я сделаю так, что запомните навсегда.
— Я не гипнабелен.
— Это у них Вы гипнозу не поддавались, а у меня… В этом-то я, как раз, специалист.
— Стойте! Куда Вы? У меня еще куча вопросов. Блин, сразу и не сообразить…
— Извините, пора. Я пошел заказывать машину.
— И что, Вам позволят меня вот так просто вывезти?
— Почему бы и нет? По документам Вы, уважаемый, уже почти сутки как покойник. Я ведь Вас на труповозке повезу.
Давайте, любезный читатель, вначале договоримся о том, то такое Средневековье, с чего оно началось и чем закончилось. Не так давно автор имел бестактность задать этот вопрос группе учеников выпускного класса средней общеобразовательной школы, чем, совершенно непреднамеренно, поверг их в тягостное раздумье, никаким членораздельным ответом не завершившееся.
Уж если абсолютно свеженькие претенденты на свидетельство о среднем образовании затруднились с ответом на мой вопрос, то более возрастным обладателям документа, некогда гордо именовавшегося «Аттестатом зрелости», надеюсь, не покажется обидным, если автор им кое-что напомнит.
Средневековье пришло на смену Античности, родившись в V веке нашей эры, сразу после мучительной кончины Римской империи. Концом же периода Средневековья принято считать век XVII, а точнее: победы буржуазных революций в Англии и Голландии.
Если, любезный читатель, скучные римские цифры мало что Вам говорят, то обратимся к более наглядной иллюстрации. В Санкт-Петербурге, в Русском музее, имеется картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи». На ней, в самом центре полотна художник поместил аллегорические изображения гибнущей Античности и нарождающегося Средневековья. Античность олицетворяет уносимая взбесившимися конями, разбитая колесница, а Средневековье — младенец, из этой колесницы выпавший. При падении, кстати сказать, он нисколько не пострадал и даже не плачет.
Если же по музеям Вам ходить не досуг, то припомните, пожалуйста шевалье д’Артаньяна, если не книжного, то хотя бы «киношного». Как известно, в романе «Двадцать лет спустя», как раз, и описываются времена буржуазной революции в Англии. Так что, в книге «Три мушкетера» мсье д’Артаньян пребывает еще в Средневековье, а в книге «Виконт де Бражелон или Десять лет спустя» — уже нет. Вот тебе, бабушка, и се ля ви!
В том тексте, любезный читатель, который автор имеет честь Вам предложить, речь сначала пойдет о двадцатых годах XII века — самой, что ни на есть, середине Средневековья. Что же это было за время?
