В качестве звуковой перемычки до нас доносится голос Кэтрин Кентон, читающей рукопись «Парагона»:
— «…в тот благословенный день, когда я впервые встретила свою закадычную подругу, Хэйзи Куган…»
И снова мы видим двух девушек из офиса по кастингу. Картинка немного смазана. Следует быстрая нарезка из кадров: дурнушка расчёсывает длинные золотисто-каштановые волосы красавицы. Подпиливает ей ногти, покрывает их розовым лаком и дует на них так старательно, точно хочет поцеловать каждый палец.
Прославленный голос мисс Кэти читает за кадром:
— «…Мы жили, играли и забавлялись вместе, наслаждаясь вниманием и обожанием наших поклонников…»
В то же время мы видим, как девушка с мелкими глазками и большим заострённым носом выщипывает брови над фиалковыми очами. Встав на колени, дурнушка соскабливает кусочком пемзы мёртвую кожу с пяток своей «подруги». Словно уборщица, раскачиваясь вперед и назад, усердно втирает в обнажённую спину красавицы морскую соль.
Мисс Кэти читает дальше:
— «Так, резвясь и играя, посвящая работе долгие, если не сказать бесконечные, часы, мы с Хэйзи всегда поддерживали друг друга, подталкивая к новым свершениям на этом удивительном празднике, называемом жизнью…»
И дальше: «Совсем как родные сестры, мы делились одеждой и обувью, мы даже брали без спроса бельё, ни о чём не задумываясь…»
Монтаж продолжается. Вот дурнушка потеет над гладильной доской, разглаживая кружева и оборки на кофточке, которую подаёт красавице. Вот наклоняется, чтобы намылить и чисто побрить её длинную ножку, что высунулась из ванны, переполненной радужными пенными пузырьками.
— «Бывало, то я потру ей спинку, — читает мисс Кэти, — то Хэйзи мне…».
Между тем на экране уродина подаёт красавице завтрак прямо в постель.
— «Мы нарочно старались баловать друг друга…» — произносит закадровый голос.
Ироническая нарезка продолжается: красотка вставляет в рот сигарету — уродина наклоняется к ней с зажигалкой. Красотка роняет на пол грязное полотенце — уродина подбирает его и кладёт в машинку. Красотка читает сценарий, устроившись в мягком кресле, — уродина пылесосит вокруг неё ковёр.
— «И когда наши усилия начали приносить плоды, — читает мисс Кэти, — мы сообща упивались успехом и славой…»
В следующих кадрах мы видим, как юная замухрышка взрослеет и превращается в женщину, столь же неинтересную, только в возрасте, с лишним весом и сединой, тогда как красавица сохраняет и стройность, и чистую кожу, и богатый золотисто-каштановый цвет волос.
Картинка сменяется всё быстрее. Красотка выходит замуж, снова выходит замуж, и снова выходит замуж, и ещё, и ещё; дурнушка попросту держится рядом, вечно нагруженная пакетами, сумками, багажом. Закадровый голос читает:
— «Всем, во что я превратилась, всем, что приобрела и чего достигла, я обязана Хэйзи Куган, и только ей одной…»
Дурнушка стареет, зато её прелестная партнерша заливается радостным смехом в кругу репортёров с радиомикрофонами и фотографов с яркими вспышками. Уродка всегда оказывается за границей света от прожекторов, за кулисами, выпадает из кадра, стоит в тени с мягкой шубой красавицы на руках.
Мисс Кэти читает рукопись дальше:
— «Мы делили все злоключения и слёзы. Страхи и величайшие радости. Сносили одни и те же тяжести, под которые каждая из нас готова была подставить плечо, лишь бы продлить блаженную молодость подруги…»
Нарезка: толпа обожателей, среди которых — Калвин Кулидж, Джозеф Пулитцер, Джоан Болнделл, Рудольфо Валентино и Ф.Скотт Фицджеральд, наблюдает за тем, как уродина ставит перед красавицей торт со свечками. В следующем кадре появляется уже новый торт (очевидно, прошёл целый год). А потом третий, под пение и рукоплескания Лилиан Гиш, Джона Форда и Кларка Гейбла. С каждым тортом дурнушка становится старше. Красавица — нет. На каждом пылает по двадцать пять свечек. Чтение продолжается:
— «Не секретарша и не репетитор по профессии, Хэйзи Куган тем не менее заслуживает похвал за все мои лучшие достижения. Не брахман и не духовная наставница, она давала мне самые лучшие и ценные советы, каких только можно желать».
Возвысив голос, мисс Кэти произносит:
— «И если грядущие поколения найдут в моих фильмах некую ценность, человечеству придётся сказать слова благодарного восхищения также и Хэйзи Куган, величайшей, одарённейшей подруге, о какой только может мечтать простая актриса».
В эту минуту красавица набирает в грудь воздуха. Вокруг неё сияют счастливые лица, озарённые мерцающим светом от свечек на торте. Наклонившись вперёд, она задувает их. Праздничная сцена погружается в кромешную, непроглядную темноту. Пустую, безмолвную, чёрную.
— «Конец», — дочитывает мисс Кэти.
АКТ III, СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Труд моей жизни закончен.
В последний раз мы открываем дверь усыпальницы под собором, куда одинокая леди с вуалью на голове вносит ещё один металлический сосуд. Ставит урну рядом с прахом Терренса Терри, Оливера «Ред» Дрейка, эск., и Казановы. А затем, подняв чёрное кружево, обнажает лицо.
Эта женщина в траурном одеянии — я сама, Хэйзи Куган. Одна, без сопровождения.
Мисс Кэти принадлежала мне. Я изобретала её, причём постоянно. И в итоге спасла.
Зажигаю свечу, открываю шампанское. Наполняю игристым напитком пыльный, молочно-мутный, затянутый паутиной стакан.
Да, это любовь. Я спасла ту, какой она была в прошлом и кем станет в будущем. Кэтрин Кентон не суждено превратиться в забывчивую каргу, доживающую свои дни в благотворительной больничной палате. Ни в одном таблоиде не появится снимок беспомощной дряхлой старухи — вроде тех фотографий, что унижали достоинство Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд. Кэтрин Кентон не впадёт в буйное безумие подобно Вивьен Ли, Джин Тирни, Рите Хейворт или Фрэнсис Фармер. Её кончина вызовет горячее сочувствие. Она не растворит свой разум в наркотиках, не докатится до беспорядочных связей с юнцами, как Джуди Гарленд. Мою мисс Кэти не обнаружат однажды в уборной мотеля.
Ей не грозит унылое угасание, похожее на остановку ржавого механизма. О нет, легендарная звезда требовала эпического финала. Чего-нибудь славного, пафосного. Теперь её никогда не забудут. Это мой подарок.
Эффектный уход со сцены после прекрасно сыгранного третьего акта.
Поднимая бокал, я произношу:
— Gesundheit [32].
И, выпив, наливаю себе ещё.
Прошу вас, позвольте мне устранить всякие сомнения. Уэбстер Карлтон Уэстворд Третий и в самом деле её обожал. С той самой минуты, когда их глаза повстречались поверх стола на давно минувшем торжественном ужине. Молодой человек не писал ни слова из книги «Слуга любви», хотя рукопись и лежала в его багаже. Все эти главы — моя работа. Я отпечатала их и спрятала под его рубашками, где мисс Кэти, раздираемая любовью и страхом, попросту не могла их не обнаружить. Оставалось лишь подождать, пока она перешлёт запечатанную копию адвокату или агенту, чтобы потом с удобством свалить вину на Уэбстера.
Вы уж простите меня за бахвальство, но это и вправду был идеальный замысел.
