соседству с Гриниными... Попугать как следует... А потом свалить все на большевиков. Вот, мол, как большевики расправляются с русской интеллигенцией. Господа, действовать надо не мешкая! Сегодня, насколько мне известно, все у букиниста в сборе. Небось до утра будут сидеть и заниматься великим словоблудием. Удобный момент, господа, привести наш план в исполнение... Охотники есть?
— Не понимаю, что нам это даст? — выразил сомнение бородатый. — Охотимся за мелюзгой, в то время как крупная дичь...
— Крупная дичь — особая статья! — отпарировал Арц. — В свое время, господа, по Смольному будет нанесен решающий удар. А перед этим надо покончить с разными там красными французами, поляками, болгарами... С этим интернационалом. Коммунисты-иностранцы собрались в Петрограде и пописывают статейки о популярности Ленина, большевиков в России и посылают их в свои страны. К их голосу многие прислушиваются.,.
В прихожей задребезжал звонок. Заговорщики испуганно переглянулись. Звонок повторился. По знаку Арца бородатый мужчина подошел к двери, тихо спросил:
— Кто там?
— Агапов. Капитан Агапов, — послышалось в ответ.
Все посмотрели на Арца, который уже поспешно раскладывал на большом столе пасьянс. Арц опять подал знак: можно открыть дверь.
Вошедший огляделся, спросил у бородатого:
— Господин генерал дома?
Бородатый в недоумении пожал плечами:
— Милостивый государь, я всю жизнь мечтал носить генеральские эполеты, однако, увы...
Гость быстро спросил:
— Разве не здесь проживает генерал Покровский?
Подошедший Арц манерно произнес:
— Если не ошибаюсь... капитан Агапов?
В дверь опять позвонили. Один долгий звонок, два коротких. Бородатый поспешил без разрешения открыть дверь. Вошел приземистый мужчина с непомерно большой головой.
Арц съязвил:
— А, сам капитан Яблонский! Как говорится, не было ни гроша, да вдруг... два капитана сразу. Вы знакомы, господа?
Капитан Яблонский осторожно поинтересовался у Агапова:
— Вы тоже к нам?
— Нет, я к генералу...
— Ах да, к вашему любимому генералу! Его превосходительство проживает этажом выше, но, сдается мне, пребывает... в бегах.
Агапов, сдерживая гнев, произнес:
— Как прикажете понимать ваши слова, господин капитан?
В разговор вмешался Арц:
— Проходите, господа. За чашкой чая или... стопкой водки разберетесь. Прошу к столу.
Агапов наотрез отказался:
— Благодарю покорно, господа. Дела. Значит, мой генерал живет этажом выше?
— Да, ваш генерал... выше, — насмешливо произнес Яблонский.
— Надеюсь, он дома, — не обращая внимания на насмешку, сказал Агапов и, отдав честь, удалился.
Арц сказал Яблонскому, кивнув в сторону двери:
— Не красный. И не будет. Предан генералу. «Мой генерал»... За Россию будет драться. Вместе с Покровским.
Яблонский поинтересовался:
— За какую только Россию?
— За генеральскую, — хитро прищурил глаза Арц. — А вот, интересно, за нашу с вами, капитан Яблонский, будет бороться капитан Агапов?
— Будет, если прикажет... генерал. Он же оловянный солдатик!
— На таких вот оловянных и держится армия, — оборвал его Арц. — Такие нам и нужны. До за-ре-зу!
— Втяните генерала, — предложил Яблонский. — За ним пойдут и такие...
— Пути господни неисповедимы. Кто знает, с кем придется драться, с кем брататься, — тоном- пророка произнес Арц.
Бородатый предложил:
— А не пропустить ли нам, уважаемые дамы и господа, как в старые добрые времена, по маленькой?
Внутренняя контрреволюция собирала силы для решительного удара по новой власти в России. Заговорщикам всех мастей — крупным и мелким — оказывали помощь империалистические державы, штабы и разведки союзнических армий.
Одним из тех, кто активно боролся с Советской властью, был опытный контрразведчик генерал Покровский. Вот к нему и направился Александр Кузьмич Агапов.
Войдя в большую мрачную гостиную, капитан Агапов увидел Покровского. Генерал перелистывал массивный альбом.
— Как это называется, господин капитан? — неожиданно спросил генерал после того, как они молча обменялись приветствиями, показывая Агапову старую литографию. На литографии был изображен расстрел парижских коммунаров: группа мужчин и женщин возле полуразрушенной стены; направленные на них дула винтовок...
— Экзекуция, — ответил гость.
— Не совсем точно, господин капитан, — возразил генерал, покачав головой. — Экзекуцией, капитан Агапов, в русской армии называлось наказание. Шпицрутенами, шомполами, розгами. Бывало, конечно, что и до смерти забивали... А это, Александр Кузьмич, уничтожение, стирание с лица земли врагов... Как псов бешеных... С корнем... навсегда.
С каждым произнесенным словом лицо Покровского все больше багровело, глаза налились кровью... Генерал явно был чем-то взбешен. Агапов смотрел на руки генерала, нервно перелистывающие старый альбом с французскими литографиями, стараясь понять, что вывело его из равновесия.
— Да-с, вырывали с корнем! — повторил генерал, сердито уставясь на Агапова.
— Французам тогда... было легче, господин генерал, — заметил Агапов.
— Да-с, господин капитан. Тогда было легче. То был век минувший. В девятнадцатом веке были свои трудности. В двадцатом свои. Тьеру потребовалось не так уж много времени, чтобы подавить революцию. Немногим более двух месяцев держалась эта Парижская коммуна.
— Н-да, — задумчиво произнес Агапов, — наши добрые союзники пророчили, что власть большевиков не продержится и столько...
— Времена пророчеств и гаданий на кофейной гуще давно прошли, Александр Кузьмич, — уже мягче сказал генерал. — Дело надо делать, действовать надо, господин капитан, а не кликушеством заниматься. Английскому премьеру, разным президентам и королям чужестранным не Россию жалко — они бояться изволят, что русская революция, — он взглянул на известную картину Айвазовского, висевшую на стене, — могучим девятым валом прокатится по всей земле.
— Что ж, ваше превосходительство, раз так, стало быть, им есть резон помочь как можно скорее подавить русскую революцию, расправиться с большевиками...
— Да-а! — задумчиво протянул генерал и, глядя на рисунок в альбоме, продолжил: — Если этим головорезам удастся добиться перемирия, а значит, передышки на фронте, то они, пожалуй, смогут сколотить свою армию, которая будет воевать против нас с вами, господин капитан.
— Армию? — удивился Агапов. — Из кого?.. Шайку, банду, сброд — да. Но армию! И кто же этой...
