пару. Они кружились с легкостью биения сердец, их силуэты казались не более чем миражом, тенями от облаков, проносящихся над вересковыми пустошами.
Реджина не испытала ни удивления, ни страха, ни колебания при их появлении, ибо хорошо знала эти образы. Вот уже почти двести лет, со времени Реставрации, они обитали здесь, — дань памяти любовникам, которые пренебрегли религией и людской молвой.
Утонченная красота маленькой блондинки была ей так же знакома, как и крупные черты лица мужчины и его темные вьющиеся волосы. Дама в шелковом бледно-золотом платье с глубоким вырезом и широким кринолином, какие носили в старину. На нем — кожаный солдатский камзол семнадцатого века, штаны, высокие ботфорты и перчатки с широкими раструбами.
Музыка звучала все веселее, достигая своего апогея.
Маркиза осторожно приблизилась к ним, ожидая, когда они заметят ее присутствие. Они увидели ее одновременно и замерли.
Она улыбнулась:
— Добрый вечер, капитан. Добрый вечер, миледи.
Они ничего не ответили, но она и не ожидала ответа.
— Я пришла только для того, чтобы поблагодарить вас за эту ночь.
Она подняла свое лицо к окну на втором этаже, которое выходило в сад. Оттуда струился свет и лилась музыка.
— Я знаю, вы слышите все это — смех и радость. Джош и Джилли обвенчались сегодня. Я не знаю, каким образом, но чувствую, что вы приняли в них участие и помогли им соединиться. Спасибо вам за это. — Она улыбнулась. — И еще, капитан, я полагаю, что должна просить у вас прощения за мой последний визит. Я хотела пожелать вам счастья, ведь вы так долго заботились обо мне! Вы не должны более опасаться нас, смертных. Мы усвоили уроки, которые вы считали нужным преподать нам, и поняли, что сомнения — результат человеческой слабости. Только одерживая верх над ними, мы познаем подлинный дар любви. — Она добавила более спокойно: — Вы заслужили покой.
Еще какое-то мгновение они стояли неподвижно. Потом, взметнувшись наподобие белого огня, сверкающий дым наполнил сад.
Они возникли из дрожащих пенистых волн в виде просвечивающихся фигур. Свет проходил сквозь них, преломляясь, и падал в сад, сверкая в темноте как бриллианты.
Низкий и сильный голос, мужской, но легкий, словно лунный свет, раздался в саду:
—
И все исчезло: свет, голос… Наступила тишина. Скрипнула калитка, громко и резко.
— Джина? Джина?
— Я здесь, Максвелл.
Максвелл Кингсблад шагнул в сад, залитый лунным светом.
— Я должен был догадаться, — покорно сказал он. — Но почему сегодня, Джина, когда мы празднуем свадьбу?
Реджина подошла к мужу, обняла за талию и прижала свою влажную от слез щеку к его груди.
— Я вспоминала иное время, иную свадьбу. Нашу, — спокойно ответила она.
Он крепче прижал ее:
— Я знаю. Ни одна свадьба с тех пор не походила на нашу. Но сегодня в воздухе что-то носится, я тоже чувствую это.
— Это магия, — сказала Реджина и откинула голову, чтобы посмотреть на лицо мужчины, которого она любит более сорока пяти лет. — Это ночь для влюбленных.
Он поцеловал ее нежно, сладко, к одобрению невидимой аудитории.
— Ты все еще беспокоишься, что я едва не умер здесь в прошлом году? — спросил он, когда они оторвались друг от друга.
Маркиза вложила все свое сердце в улыбку:
— Я думаю, что мы только что встретились с вечностью.
— Тебя это пугает, любовь моя?
Она подумала о том, что обещали привидения, и покачала головой:
— Меньше, чем я воображала, милорд.
Из окна Большого зала до них донеслись звуки оркестра, заигравшего новую мелодию.
— Вы обещали мне вальс сегодня ночью, милорд.
— Я готов, — отозвался маркиз и положил руку на талию жены. — Мы будем танцевать в честь Джилли и Джоша и всех тех, кто познал настоящую любовь…
Так они танцевали в этом саду, смертные и привидения, радуясь новой любви и давнему счастью.
