от него полутора минут фрикций не чаще чем раз в месяц. Оля понимала его чувства, но постоянно делить с ним пессимизм ей было трудно. Прожив с ним три года, Оля поняла, что так будет продолжаться всегда. На фоне этих терзаний она познакомилась с Сашей, мужчиной простым, но витальным и добрым. Почему-то она так и не сказала ему, что замужем. С ним было весело, легко, он не упускал возможности заняться с Олей сексом, и, когда он предложил ей жить вместе, а потом и пожениться, Оля согласилась. Но оставить, бросить прекрасный, но абсолютно бесполезный цветок – своего мужа Мишу она не могла. Ей не позволяла совесть. Поэтому у нее было два мужа, она жила на два дома, ни один из мужей не догадывался о существовании второго, и забота о том, чтобы все так и продолжалось, поглощала все Олино время.
К сожалению, никакой здравый смысл не мог безболезненно разрулить собственную Олину ситуацию. Как ошпаренная блоха, она металась по городу с обедами и кастрюлями, с бельем из прачечной, которое никак нельзя было перепутать, потому что один из ее мужей предпочитал трусы-педки, а другой – боксеры. Слава богу, у Оли не было детей. Но куда уж тут еще и дети. Олина мать, женщина строгих моральных принципов, порвала с Олей отношения, когда поняла, что та не собирается менять свою жизнь и расставаться с одним из своих мужчин. Оле пришлось договориться с двоюродной теткой о том, что та будет изображать по телефону Олину больную мать, у которой необходимо ночевать через день. Ее мужья не были параноиками, доверяли Оле, да и как ей не доверять, ведь она так искренне, так самоотверженно любила каждого из них. Поэтому она ночевала по очереди то у одного, то у другого мужа, и каждый из них был уверен, что она ночует у своей матери. К счастью, они не слишком интересовались здоровьем и проблемами «тещи». Да и зачем, ведь та была в надежных Олиных руках.
Оля разработала безотказную всеобъемлющую систему телефонных ответов, подстраховок и отмазок, у нее было два кошелька, два телефона, две записные книжки, две книги расходов, два паспорта, два свидетельства о браке. Но годы шли, пора было действительно подумать о детях. Оля чувствовала себя долбаной русской пианисткой в тылу у фашистов. Оля практиковала только безличные предложения типа «Как супчик?», «Что болит?», бесполые ласковые прозвища типа «зайка», «солнышко», заменяющие имена, чтобы можно было с одним мужем разговаривать в относительном присутствии другого, который в это время думал, что она общается с матерью. В начале двойной жизни Оля придавала своей речи по телефону сюсюкающие интонации на всякий случай. Но с годами это вылилось в отвратительную привычку сюсюкать по телефону со всеми подряд. Впрочем, клиенты турагентства были не против. Оля считала это необходимым, поскольку звонила каждому мужу по три раза в день. Делала она это не потому, что хотела их проверить. А потому, что старалась исключить неожиданности, предупредить любой шаг в сторону, любое несанкционированное действие, любое нарушение обычного распорядка, которое каким-нибудь образом могло привести к раскрытию ее нелепой и ужасной тайны.
Из-за боязни разоблачения у нее созрел крепкий невроз, и Оля вела себя как стопроцентный невротик: постоянно была начеку, болезненно реагировала на неожиданности, стремилась контролировать все и всех вокруг и начинала экспериментировать с успокоительными.
На почве постоянного нервного напряжения Оля стала переедать, она попросту заедала свою тревогу, которая постепенно подчинила Олю и стала управлять ее жизнью. Потихоньку прибавился вес. Это вызывало острое недовольство Миши, считавшего стройность для женщины единственно возможной формой. У Саши же, напротив, полнота вызывала положительные эмоции, так как он предпочитал женщин во всех смыслах мягких. Однако Миша был более настойчивым. Так Оля и попала к Юле.
Олино здоровье, несмотря на фитнес и правильную диету, пошатнулось. Пора было что-то решать. Но для Оли было мучительным не только попытаться решить вопрос, с кем остаться, но даже думать о том, что этот вопрос надо как-то решать.
Недавно Оля услышала о том, что в Японии научились делать чудесные операции на костях стопы, восстанавливающие полную подвижность. Ее Мише было всего двадцать семь. При удачной операции и его характере он мог бы восстановиться и наверстать упущенное. Тогда, на волне успеха, она могла бы его отпустить. Это было бы честно. Нужно было только добыть денег на операцию.
В эту неделю Оля весила 65 килограммов, по сравнению с прошлой неделей ей удалось удержать вес.
Глава 3
Счетчик включен
И вот настал день Ильи в фитнес-клубе. Он вошел в кабинет и не обнаружил надувной кровати. Юля смотрела на него как будто впервые видела.
– Как у нас с весом? – спросила она.
– Cпасибо, все в порядке, – ответил Илья. Он подумал, что она шутит.
– Тогда вам пора переходить к другому тренеру, я не зан имаюсь рельефом, я только сгоняю жир. Рекомендую вам Олега, он классный специалист. – Юля набрала на мобильном несколько цифр: – Олег, можешь зайти ко мне? – Потом обернулась к Илье: – Раздевайтесь.
Илья заулыбался, но, сообразив, что сейчас войдет Олег, остановился.
– Раздевайтесь, раздевайтесь, – повторила Юля.
Илья, все еще не понимая, что происходит, нерешительно снял пиджак, потом рубашку.
Вошел Олег. Это был красивый молодой человек с идеально накачанным телом, каждая его мышца была заметна под облегающей футболкой. Единственное, чем не вышел красавец, – это ростом. Ростом он был с Юлю, когда она без каблуков, – 168 сантиметров. Да и с загаром парень явно перебарщивал, отчего смахивал на курицу гриль.
Они осматривали Илью, обмеряли его портновским метром, как в ателье, и обсуждали, какую мышцу и насколько нужно увеличить, чтобы получилось гармонично. Олег настаивал на утрированном объеме, Юля объясняла, что по нынешней моде шея и предплечья должны быть женственными, тонкими, и ссылалась при этом на каких-то неведомых Илье людей, то ли спортсменов, то ли моделей. Олег, хоть и не без борьбы, соглашался и записывал все в тетрадь. Шея, грудь, спина, руки, пресс.
– Снимайте брюки, – велела Юля.
Илья ждал, чем все-таки все это кончится, и позволил обмерить себя дальше.
Олег пообещал составить для него программу занятий и спортивного питания, а также рассчитать стоимость каждой тренировки и ушел.
Илья приблизился к Юле и взял ее лицо в ладони с явн ым намерением поцеловать.
Юля, честно говоря, слабо представляла, что нужно сделать, чтобы Илья понял – между ними все кончено. Поскольку у нее не было опыта полноценных отношени й, то не было и опыта их разрыва. Диссертация была написана и защищена. Мозг нуждался не в стимуляции, а скорее в расслаблении. Интенсивный регулярный секс больше не был нужен.
Тратить время на секс ради секса было жалко. Делать что-то, что считаешь неправильным, да к тому же чего больше не хочешь, по привычке или потому, что не знаешь, как отказать, было нелепо и попросту скучно. И такой вот Илья в трусах и носках, не способный понять «нет», когда говорят «нет», казался ей не привлекательным мужчиной, а досадным источником неприятностей.
– Можно одеваться, – сказала она.
– Я ничего не понял, – признался Илья.
– Наши занятия закончены, вы с успехом выполнили антижировую программу и готовы приступить к набору мышечной массы.
– Я не понял, что случилось?
«А почему я должна выдумывать какие-то благовидные предлоги?» – подумала Юля.
– Мне был нужен секс для общего подъема тонуса. Я писала диссертацию, вчера ее защитила. Теперь буду отдыхать.
– И от меня тоже?
– Да.
– Я сейчас пойду и заложу тебя начальству. За связь с клиентом по головке не погладят.
– Бесполезно. Я все равно уезжаю в Арабские Эмираты.
– В гарем?
– Работать там буду.
– Ну давай последний раз, я настроился.
– Нет, я не хочу.
