Плач ребенка раздался из-за перегородки.

– Что это такое?

– Это ребенок. Малютка все время только пищит.

– Так у вас есть дети, миссис Мак-Нийл? – Это открытие несколько охладило его.

– Только один. А что?

– Ваш муж лежит в больнице скорой помощи?

– Да, и я думаю, что вам позволят повидаться с ним, если вы по делу. Он ужасно стонет.

– Если бы я мог достать несколько свидетелей…

– Майк Дойни, полисмен, все видел. Он приятель Гэса.

– Ей-богу, это верное дело! Мы им покажем. Я пойду прямо в больницу.

Новый взрыв плача раздался из соседней комнаты.

– Ах ты, дрянь, – прошептала она, скривив лицо. – Деньги нам очень пригодились бы, мистер Болдуин.

– Ну, мне пора. – Он взял шляпу. – Я, конечно, сделаю все возможное. Можно заходить к вам время от времени и докладывать о ходе дела?

– Надеюсь, вы придете.

Когда они прощались, стоя у дверей, он не мог сразу отпустить ее руку. Она покраснела.

– Ну, до свиданья и большое спасибо за то, что вы зашли, – сказала она.

Чувствуя головокружение и спотыкаясь, Болдуин спустился по лестнице. Кровь стучала ему в виски. «Самая красивая девочка, какую я когда-либо видел». На улице шел снег. Снежные хлопья робко ласкали его пылавшие щеки.

Небо над парком[57] было усеяно маленькими облачками, точно лужайка белыми цыплятами.

– Алиса, пойдем по этой тропинке.

– Нет, Эллен, папа приказал мне идти из школы прямо домой.

– Трусиха!

– Эллен, ты ведь знаешь, как воруют детей.

– Я же тебя просила не называть меня Эллен.

– Ну хорошо, Элайн.

На Эллен было новое черное шотландское платьице. Алиса носила очки; ноги у нее были тонкие, как шпильки.

– Трусиха!

– Вот видишь, какие страшные люди сидят на скамейке. Идем, Элайн, красотка, идем домой!

– А я не боюсь. Я умею летать, как Питер Пен в сказке.

– Что же ты не летаешь?

– Сейчас не хочется.

Алиса начала хныкать:

– Эллен, какая ты скверная! Ну идем же домой, Элайн.

– Нет, я пойду гулять в парк.

Эллен спустилась с лестницы. Алиса несколько секунд стояла на верхней площадке, балансируя то на одной, то на другой ноге.

– Трусиха, трусиха, трусиха! – закричала Эллен.

Алиса убежала плача:

– Я скажу твоей маме.

Эллен шла по асфальтовой дорожке между кустами, высоко вскидывая ноги.

В новом шотландском платьице, купленном мамой в магазине Херна, Эллен шла по асфальтовой дорожке, высоко вскидывая ноги. Серебряная брошка сверкала на плече нового черного шотландского платьица, купленного мамой в магазине Херна. Элайн из Ламмермура шла к венцу.[58] Невеста. Там-там-там, там-там-там – гудят волынки по полям! У человека на скамье пятно под глазом. Подстерегающее, черное пятно. Черное, подстерегающее пятно. Черный шотландец, похититель детей. Среди шелестящих кустов похитители детей – на черной страже. Эллен уже не вскидывает ноги. Эллен ужасно боится черного шотландца, похитителя детей, огромного, скверно пахнущего шотландца с черным пятном под глазом. Она боится бежать. Ее отяжелевшие ноги шаркают по асфальту – она пытается бежать по дорожке. Она боится повернуть голову. Черный шотландец, похититель детей, в двух шагах за ней. «Когда я добегу до фонаря, я догоню няньку с ребенком, когда я догоню няньку с ребенком, я добегу до большого дерева, когда я добегу до большого дерева… Ох, как я устала… Я пробегу по Центральному западному парку и прямо по улице домой». Она боялась свернуть. Она бежала, и у нее кололо в боку. Она бежала до тех пор, пока во рту у нее не стало горько.

– Куда ты бежишь, Элли? – спросила Глория Дрэйтон; она прыгала через скакалку на опушке парка.

– Так мне хочется! – задыхаясь, сказала Эллен.

Винная вечерняя заря окрашивала тюлевые занавески и просачивалась в голубой мрак комнаты. Они стояли у стола. Звездные нарциссы в горшке, еще завернутом в папиросную бумагу, блестели фосфорическим блеском и издавали влажный запах земли, смешанный с острым, бесстыдным ароматом.

– Вы очень любезны, мистер Болдуин. Я завтра снесу цветы Гэсу в больницу.

– Ради Бога, не называйте меня так.

– Но мне не нравится имя Джордж.

– А мне нравится ваше имя, Нелли.

Он стоял, глядя на нее. Тяжелый аромат струился с ее рук. Его руки болтались, как пустые перчатки. Ее глаза почернели, зрачки расширились, припухшие губы тянулись к нему из-за цветов. Она подняла руки, чтобы закрыть лицо. Он обнял ее худенькие плечи.

– Право, Джордж, мы должны быть осторожны. Вы не должны приходить сюда так часто. Я не хочу, чтобы все старые сплетницы в доме начали болтать.

– Не беспокойтесь… Не надо ни о чем беспокоиться.

– Всю прошлую неделю я вела себя как сумасшедшая. С этим надо покончить.

– А я разве вел себя как нормальный человек? Клянусь Богом, Нелли, я никогда ничего подобного не делал раньше. Я не из той породы.

Она улыбнулась, обнажив ровные зубы.

– От мужчин всего можно ожидать.

– Если бы это не было особенным, исключительным чувством, то я бы не бегал так за вами. Я никогда не любил никого, кроме вас, Нелли.

– Ну уж и никого!

– Правда, я никогда этим не интересовался. Я слишком усердно занимался в университете. У меня не было времени для ухаживанья.

– Теперь стараетесь наверстать потерянное?

– О Нелли, не говорите так!

– Честное слово, Джордж, я решила положить этому конец. Что мы будем делать, когда Гэс выйдет из больницы? Я совершенно забросила ребенка.

– Не все ли равно, что случится, Нелли?

Он повернул ее лицо к себе. Они прильнули друг к другу, шатаясь, губы их слились в диком поцелуе.

– Посмотрите – мы чуть не опрокинули лампу.

– Вы прекрасны, Нелли.

Ее голова упала к нему на грудь. Он чувствовал острый запах ее спутанных волос. Было темно. Зеленые змейки света от уличных фонарей извивались вокруг них. Ее глаза смотрели в его глаза – страшные, торжественные, черные.

– Нелли, пойдем в ту комнату, – прошептал он тонким, дрожащим голосом.

– Там бэби.

Они смотрели друг на друга. Руки их были холодны.

Вы читаете Манхэттен
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату